Пригоршня праха. Мерзкая плоть. Упадок и разрушение

Против всякого ожидания, лорд Пастмастер довольно охотно пошел на то, чтобы продать имение. Он, признаться, никогда не понимал, из-за чего весь этот шум. Место, конечно, чертовски историческое и все такое прочее, но зеленые ставни и тропическая растительность его виллы на французской Ривьере были ему куда милее. Там, хоть этого и не понять недоброжелателям, там, а не за стенами Королевского Четверга, сможет он полностью проявить свои фамильные достоинства. Но эти соображения не доходили до хемпширцев; в растерянности оцепенели Лучшие Дома Графства, призадумались виллы, заволновались по всей округе дачки, а в близлежащих приходах дышащий на ладан причт уже занимался тем, что сочинял предания в народном вкусе о великом опустошении, которое грозит хемпширским нивам и садам, буде последний Бест-Четвинд покинет Королевский Четверг. В «Лондонском Геркулесе» появилась красноречивая статья мистера Джека Нефа, в которой говорилось, что пора создать Фонд по спасению Королевского Четверга и сберечь особняк во имя нации. Впрочем, удалось собрать лишь мизерную часть той большой суммы, которую запросил хитроумный лорд Пастмастер, так что куда большую поддержку вызвало предложение перевезти Королевский Четверг в Америку и установить его в Цинциннати.

Вот почему новость о том, что родовое гнездо лорда Пастмастера куплено его невесткой, привела в полный восторг и ее новых соседей, и мистера Джека Нефа, и всех лондонских газетчиков, сообщивших о сделке. Всюду с ликованием повторяли: «Teneat bene Best-Chetwynde»[69] — девиз, высеченный над камином в главной зале. Дело в том, что в Хемпшире мало знали о Марго Бест-Четвинд, а иллюстрированные журналы всегда были рады украсить свои страницы ее новыми фотографиями. Правда, репортеру она бросила: «Что за уродство эти деревянные тюдоровские замки!» — но репортер не обратил на эти слова никакого внимания и выкинул их из статьи.

К тому времени, когда Марго купила Королевский Четверг, он пустовал уже два года. До этого она побывала там только раз — перед помолвкой.

— Я думала, здесь лучше. В сто раз лучше, — сетовала она, проезжая по главной аллее, которую местные жители в честь ее приезда украсили флагами недавних союзников Британии. — Он и в сравнение не идет с новым зданием универсального магазина «Либертиз»… — добавила Марго и заерзала на сиденье, вспомнив, как много лет тому назад она, юная и мечтательная наследница колоссального состояния, проходила под сенью этих стриженых вязов и как в зарослях жимолости Бест-Четвинд равнодушно домогался ее согласия на брак.

Мистер Джек Неф давно уже хлопотал, спасая церковь Вознесения Господня, что на Эгг-стрит (там, говорят, побывал у заутрени сам доктор Джонсон), когда Марго Бест-Четвинд публично заявила о своем намерении перестроить Королевский Четверг. На это мистер Джек Неф, нахмурясь, молвил: «Ну что ж, мы сделали все, что могли» — и выбросил эту историю из головы.

Соседи, однако, не дремали. В то время как с помощью самых современных и хитрых камнедробилок вершилось дело разрушения, они все больше неистовствовали и наконец, стремясь сохранить для Хемпшира хоть малую толику замечательного сооружения, прибегли к грабительским набегам, из которых возвращались, нагруженные кусками резного камня, как нельзя лучше подходившего для садовых оград, но тут подрядчик нанял ночного сторожа. Деревянные панели отправились в Кенсингтон, где вызвали восхищенные толки среди индийских студентов. Прошло девять месяцев с тех пор, как миссис Бест-Четвинд стала хозяйкой дома, и для перестройки был приглашен архитектор.

Для Отто Фридриха Силена это был первый серьезный заказ. «Мне бы что-нибудь чистенькое и простенькое…» — так сказала ему миссис Бест-Четвинд, после чего отбыла в одно из своих таинственных кругосветных путешествий, обронив напоследок: «К весне все должно быть закончено».

Профессор Силен — именно так титуловал себя этот необыкновенный молодой человек — был очередной «находкой» миссис Бест-Четвинд. Он, правда, не достиг еще вершин славы, но у каждого, кто с ним знакомился, его таланты оставляли глубокое и противоречивое впечатление. Профессор обратил на себя внимание миссис Бест-Четвинд отвергнутым проектом фабрики по производству жевательной резинки (проект напечатали в прогрессивном турецком журнале). Единственной работой, которую профессор Силен довел до конца, была декорация для немыслимо длинного фильма с чрезвычайно запутанным сюжетом: распутать его не было никакой возможности, потому что придирчивый режиссер выкинул из сценария всех действующих лиц, — что нанесло кассовому сбору непоправимый урон. После этого Силен самоотверженно подыхал с голоду в своей комнатушке в Блумсбери, несмотря на неустанные попытки его разыскать, предпринимавшиеся его родителями, богатыми гамбуржцами, и тут-то он и получил заказ на перестройку Королевского Четверга. «Чистенькое и простенькое…» — еще три дня он морил себя голодом, размышляя над эстетической подоплекой этих слов, а потом взялся за работу.