Пригоршня праха. Мерзкая плоть. Упадок и разрушение

— Поговорите с моим старшим садовником.

— Признаться, я уже поговорила, пока вы были в церкви. Он, кажется, все понял.

Они уехали рано, чтобы поспеть в Лондон к ужину. В машине Дейзи сказала:

— Ну и ну, вот так домик.

— Теперь вы понимаете, что мне пришлось пережить за эти годы.

— Бренда, страдалица моя. — Вероника отколола гвоздику и швырнула ее на дорогу.

— Знаете, — изливала Бренда душу на следующий день. — Я не совсем довольна Тони.

— А что, старикан себе что-нибудь позволил? — спросила Полли.

— Пока ничего особенного, но я вижу, он страшно томится в Хеттоне — ему некуда девать время.

— Я бы на твоем месте не беспокоилась.

— Я и не беспокоюсь. Но вдруг он запьет или выкинет что-нибудь еще. Это бы очень все осложнило.

— По-моему, это не в его духе… Но вообще, надо бы ему подкинуть девочку.

— Хорошо бы… А кого?

— Ну, на крайний случай можно всегда рассчитывать на старушку Сибил.

— Лапочка, да он ее знает с пеленок.

— Тогда Суки де Фуко-Эстергази.

— Он с американками теряется.

— Ничего, кого-нибудь подыщем.

— Беда в том, что он привык ко мне… Ему нелегко будет перестроиться… Как ты думаешь, лучше, чтобы она была похожа на меня или наоборот?

— По-моему, лучше, чтобы не похожа, но так с ходу не скажешь.

Они обсудили проблему во всех тонкостях.

III

Бренда писала:

Тони, милый, извини, что не писала и не звонила, но совсем зашилась с биметаллизмом. Оч. трудный.

Приеду в субботу — опять с Полли. Хорошо, что она согласилась снова приехать, — значит, Лионесса может быть не такой омерзительной, как большинство комнат.

И еще с одной прелестной девушкой, я с ней подружилась и хочу, чтобы мы приняли в ней участие. У нее была жуткая жизнь, она живет в моем доме. Зовут ее Дженни Абдул Акбар. Она не негритянка, но была замужем за негром. Пусть она тебе об этом расскажет. Она, скорее всего, приедет поездом 3:18. Кончаю, пора на лекцию.

Держись подальше от зеленого змия. Целую. Бренда.

Вчера вечером видела Джока в «Кафе де Пари» с лихой блондинкой. Кто она?

У Джина, нет, у Джинна — как его там? — ревматизм, и Марджори оч. переживает. Она думает, у него смещение таза. Кратуэлл не хочет его принять, а это просто черная неблагодарность, если вспомнить, скольких клиентов она ему поставила.

— Ты уверена, что он клюнет на Дженни?

— Ни в чем нельзя быть уверенной, — сказала Полли. — Меня лично от нее тошнит, но хватка у нее мертвая.

— Пап, а пап, мама сегодня приедет?

— Да.

— А с ней кто?

— Дама по имени Дженни Абдул Акбар.

— Какое глупое имя. Она иностранка?

— Не знаю.

— А имя вроде иностранное, верно, пап? Как ты думаешь, она по-английски совсем не говорит? А она черная?

— Мама говорит, что нет.

— А… еще кто?

— Леди Кокперс.

— Обезьянья тетка. Знаешь, она вовсе не похожа на обезьяну, разве что лицом, и потом, у нее, по-моему, нет хвоста, я подошел к ней близко-близко и посмотрел… Правда, она могла его спрятать между ног. Как ты думаешь, а, пап?

— Я бы ничуть не удивился.

— Очень уж неудобно.

Тони и Джон снова стали друзьями, но эта неделя далась им нелегко.

По плану, выработанному Полли Кокперс, они должны были приехать в Хеттон попозже. «Надо дать Дженни время над ним поработать», — сказала Полли.

Поэтому они с Брендой тронулись из Лондона, только когда Дженни уже отъехала от станции. Пронзительно холодный день то и дело прорывался дождем. Решительная дамочка сидела, закутавшись в полость, пока машина не подъехала к воротам, — тут она открыла сумку, подоткнула вуалетку, встряхнула пуховку и привела лицо в надлежащий вид. Слизнула острым красным языком с пальца помаду.

Тони доложили о гостье, когда он сидел в курительной; в библиотеке днем было слишком шумно, потому что рядом в малой гостиной рабочие не щадя сил сдирали гипсовую лепнину со стен.

— Княгиня Абдул Акбар.

Он поднялся ей навстречу. Дженни опережало тяжелое облако мускуса.

— О мистер Ласт, — сказала она, — какой у вас миленький домик, и такой старинный.

— Видите ли, он был сильно реставрирован, — сказал Тони.