Пригоршня праха. Мерзкая плоть. Упадок и разрушение

— На той неделе меня не жди, — сказала она. — Я поеду к Веронике.

— А меня приглашали?

— Конечно приглашали, но я отказалась за тебя. Знаешь, ты ведь так не любишь уезжать из Хеттона.

— Я бы не прочь поехать.

— Милый, какая жалость. Вероника была бы так рада… но боюсь, теперь уже поздно. Домишко у нее совсем крохотный… и, честно говоря, мне показалось, она тебе не очень понравилась.

— Не то слово.

— Так в чем же дело?

— Не важно. Тебе, наверное, надо вернуться к понедельнику в Лондон? В среду, как тебе известно, охотничий сбор.

— Прием на лужайке задаем?

— Да, детка, как всегда, ты же знаешь.

— Что ж, прием так прием.

— А ты никак не могла бы остаться до среды?

— Никак, милый. Понимаешь, если пропустить одну лекцию, я ужасно отстану и не разберусь в следующей. И потом, я не так уж рвусь глядеть на собак.

— Бен спрашивал, разрешим ли мы Джону поехать на охоту?

— Нет, он еще мал.

— Да нет, охотиться он не будет. Я думал, он мог бы подъехать на пони к месту сбора и доехать со всеми до первой чащи. Он был бы на седьмом небе.

— А это не опасно?

— Да нет.

— Благослови его Господь, мне бы так хотелось на него посмотреть.

— А ты оставайся.

— Нет-нет, это невозможно. Не настаивай, Тони.

Разговор состоялся сразу по приезде Бренды; потом все пошло лучше. Приехали и Джок, и Аллан с Марджори, и еще одна супружеская пара, которую Тони знал с пеленок. На этот раз Бренда устроила уик-энд во вкусе Тони, и он был счастлив. В сумерки они с Алланом пошли стрелять кроликов, после обеда мужчины играли на бильярде, а одна из жен глядела на игру.

— Старикан радуется, как ребенок, — сказала Бренда Марджори. — Он отлично приспосабливается к новому режиму.

Мужчины, запыхавшиеся и раскрасневшиеся, ворвались хватить виски с содовой.

— У Тони шар чуть не вылетел в окошко, — сказал Джок.

В эту ночь Тони спал в Гвиневере.

— Ведь у нас все в порядке? — сказал он вдруг.

— Ну конечно, милый.

— Знаешь, я тут в одиночестве тоскую — вот воображение и работает.

— Тони, не хандри. Помни, хандрить запрещается.

— Больше не буду, — сказал Тони.

Наутро Бренда пошла с Тони в церковь. Она решила весь уик-энд посвятить ему, а уж после этого исчезнуть надолго.

— Ну как высокая наука, леди Бренда?

— Захватывающе.

— Скоро все мы будем обращаться к вам за советом, когда превысим кредит в банке.

— Ха-ха.

— А как поживает Громобой? — спросила мисс Тендрил.

— Я на нем поеду на охоту в среду, — сказал Джон. В волнении перед предстоящей охотой княгиня Абдул Акбар была забыта.

«Боженька, пожалуйста, сделай, чтоб был хороший след. Боженька, пожалуйста, сделай, чтоб я увидел, как лису загонят. Боженька, пожалуйста, сделай так, чтоб у меня все вышло как надо. Боженька, благослови Бена и Громобоя. Боженька, пожалуйста, сделай так, чтоб я перепрыгнул через высоченный барьер», — твердил Джон всю службу.

Бренда обошла с Тони коттеджи и оранжереи, помогла ему выбрать бутоньерку.

За обедом Тони веселился. Бренда уже начала забывать, каким занятным он бывает порой. После обеда Тони переоделся и отправился играть в гольф с Джоком. Потом они немного посидели в клубе. Тони сказал:

— У нас тут в среду съезжаются окрестные своры. Ты не мог бы остаться?

— Обязан вернуться. Предстоят дебаты об этих чертовых чушках.

— Жаль. Слушай, а почему бы тебе не пригласить сюда твою даму? Завтра все уезжают. Ведь ты мог бы ей позвонить, а?

— Мог бы.

— Думаешь, ей бы тут не понравилось? Я поместил бы ее в Лионессу — Полли спала в ней два уик-энда подряд: наверное, там не так уж неудобно.

— Отчего же, ей, пожалуй, тут понравится. Позвоню, спрошу.

— А почему бы тебе тоже не поохотиться? Тут у одного типа, Бринкуэлл его фамилия, кажется, можно взять напрокат вполне приличных лошадей.

— Пожалуй, так я и сделаю.

— Джок остается. К нему приедет лихая блондинка. Ты не против?

— Я-то? Конечно нет.

— Вот это был уик-энд так уик-энд.

— Мне показалось, ты веселился вовсю.

— Совсем как в прежние времена — до эры экономики.

Марджори сказала Джоку:

— Как ты думаешь, Тони знает о Бивере?

— И не подозревает.

— Я не говорила Аллану. Как ты считаешь, он знает?

— Сомневаюсь.

— Ох, Джок, и чем это кончится?

— Бивер ей скоро надоест.

— Беда в том, что Биверу на нее наплевать. Не то она его в два счета бросила бы… Она себя ведет как последняя идиотка.

— А я бы сказал, что она на редкость ловко обтяпывает свои делишки, если хочешь знать мое мнение.

Гостившая супружеская пара тоже обменялась впечатлениями:

— Как ты думаешь, Марджори и Аллан знают о Бренде?

— Наверняка нет.

Бренда сказала Аллану:

— Тони на седьмом небе, верно?

— Молодец молодцом.

— Он меня начинал беспокоить… Как ты думаешь, он подозревает о моих шашнях?

— Да что ты. Ему и в голову никогда не придет.

Бренда сказала:

— Понимаешь, я не хочу, чтобы ему было плохо. Марджори читает мне мораль, словно она моя гувернантка.

— Вот как? Мы с ней не обсуждали твои дела.

— А как же ты узнал?

— Дорогая моя, до этой минуты я и понятия не имел, что ты водишь шашни. И сейчас ни о чем тебя не расспрашиваю.

— А… а я думала, все знают.