Пригоршня тьмы

– А какое ваше мнение, почему все же произошли эти события? – Шебалин с интересом ждал ответа.

– Мое? Стечение обстоятельств плюс общая неразбериха и разболтанность. Ну, и мы, конечно, виноваты. Не предотвратили… Хотя заслоны эти, автоматы… Кошмар… – Он тяжело вздохнул. – Разгребать мне пришлось. Вы же сами были на площади? Кстати, что привело вас туда?

– Да то же, что и сейчас. Разыскивал сбежавшего из психбольницы больного.

– И этим вы занимаетесь? – В голосе капитана прозвучала насмешка.

– Приходится.

– Кто же финансирует ваши поиски, уж не Министерство ли здравоохранения?

– Как вам сказать… – уклончиво ответил Шебалин.

– Ладно, не буду задавать вопросов. Чем могу помочь?

– Было бы неплохо, если бы вы дали мне бумагу, что в курсе моей деятельности и просите оказывать помощь.

– Всего-то? Не возражаю. Бумагу такую я вам дам. Что еще?

– Не было ли среди погибших неопознанных личностей?

– По-моему, был один. Не городской – это точно. Потом оказалось, что он приехал в гости к родственникам. Кстати, это весьма странные родственники. Две полоумные старухи. Одна, некая Амалия Угрюмова, числится среди зачинщиков беспорядка, вторая – ее сестра.

Получив нужную бумагу, Шебалин некоторое время раздумывал, что делать дальше. Он рассеянно смотрел на залитую солнечным светом площадку перед горотделом милиции. По-прежнему было жарко, но это была обычная летняя жара. Без гнетущей тяжести, которая ощущалась несколько дней назад. Пахло нагретым асфальтом и вьюнками, которые в изобилии росли у бровки тротуара. Запах вьюнков с детства ассоциировался в сознании Шебалина с летом. Сразу вспомнилось, как играли они на пустырях городских окраин, где среди разного хлама во множестве росли эти невзрачные цветы, напоминающие раструб старинного граммофона в миниатюре. Шебалин наклонился и сорвал один вьюнок, вдохнул слабый запах и в который уже раз поразился нежному сладковатому аромату. Пахло детством.

Однако времени для романтических воспоминаний не было. Пора делать дело. Перво-наперво, конечно же, нужно съездить в городской морг. Возможно, там вспомнят Прошу и тех, кто забирал его труп.

Одноэтажное, приземистое здание морга стояло на отшибе среди старых тополей и кленов. В общем-то, территория городской больницы, на которой он располагался, имела относительно ухоженный вид, но этот ее уголок выглядел как джунгли. Между старыми деревьями росли непроходимые заросли шиповника и сирени. Густая тень, даваемая раскидистыми кронами, даже в яркий солнечный день делала это место печальным и неуютным. Само здание морга тоже производило гнетущее впечатление. И не только благодаря своему назначению. Видимо, некогда оно имело вполне презентабельный вид. У входа стояли две скорбящие каменные фигуры с факелами в руках. Статуи скорбящих претерпели сильные изменения. У одной половина факела была отломана, у другой отсутствовала часть головы. Стены морга, видимо, очень давно не знали ремонта. А крыльцо, которое украшали статуи скорбящих, напоминало вход в старинную полуразвалившуюся усадьбу.

Гулкий вестибюль встретил Шебалина тем запахом, к которому он давно притерпелся, но так и не смог привыкнуть.

– Что вам угодно? – поинтересовался заведующий моргом, в кабинет которого Шебалин вошел первым делом.

Тот рассказал о цели своего визита.

Патологоанатом некоторое время молчал, разглядывая гостя. Потом повернулся, отчего чрезмерно накрахмаленный халат хрустнул, и достал из ящика стола пачку бумаг. Неторопливо перебирая пачку, он нашел нужную бумагу, надел очки и всмотрелся в нее.

– Именно она, – наконец сказал патологоанатом, – расписка. У того человека не было при себе документов, и получатель трупа, – он хмыкнул, – гражданка Угрюмова выдала мне собственноручную расписку в том, что покойный является ее родственником.

– А как его звали?

Патологоанатом вновь глянул в листок:

– Иваном Угрюмовым. Я не возражал…

– Отчего он умер? Что показало вскрытие?

Врач неопределенно пожевал губами, потом включил стоящий на столе вентилятор и блаженно улыбнулся.

– Да его, собственно, и не вскрывали. В тот день поступление было очень большое, родственники опять же набежали, словом, светопреставление! Но и без вскрытия все было ясно. Очевидное поражение ударом электричества большой мощности. Скорее всего, в него попала молния. Ведь над площадью в тот злополучный час разразилась гроза. Так что попадание молнии вполне вероятно. Он был даже чуть-чуть обуглен. И одежда частично сгорела. Именно этим и объяснила гражданка Угрюмова отсутствие у него каких-либо документов. Сгорели, говорит. Хотя, на мой взгляд, не похоже… Впрочем, кто его знает…

– А были ли еще в тот день пострадавшие от удара молнии?

– Вы знаете, не было. Это и неудивительно. Молнии не так уж часто попадают в людей. В тот день, сами понимаете, было значительно больше погибших по другим причинам: затоптанных, забитых и даже застреленных. Денек, доложу вам, на моей памяти один из самых тяжелых. – Он внимательно посмотрел на Шебалина и усмехнулся. – А что, собственно, натворил этот гражданин?

– Он – душевнобольной, сбежавший из лечебницы.