Пригоршня вечности

Говорят, в ее древнем роду хранилось заклинание, повелевающее драконами. Досужие разговоры. Нет таких заклинаний. Альмарэ Ривелотэ сочиняла чудесные стихи…

– Что за дешевый цирк, Малаган? – зло буркнул Шафф. – К чему эта история про тангарскую невесту?

– А как мы должны объяснить властям и жрецам, откуда взялось мертвое тело? – огрызнулся эрмидэец. – Пришлось соврать.

Урисс наводнили человечьи и эльфийские маги самого высокого ранга, повергнув градоначальство в ступор и шок. Хозяева постоялых дворов мигом взвинтили цены, пользуясь удобным моментом раструсить тугую мажью мошну. Обыватели ковали горячее железо быстропроходящей выгоды.

Волшебники почти весь день изучали покойницу, заставляя Мэда дрожать каждой жилкой из-за страха разоблачения. Он сделал все на совесть, выложился, прыгнул выше головы. И теперь Мэд сидел на пороге храма Двуединого и, от усталости не в силах пошевелить пальцем, наблюдал за необычной суетой, царившей в обители божества смерти.

«Пусть себе! Милостивый Хозяин не выдает своих». Жрецы, подстегнутые крупным пожертвованием Шаффа, истово молили о знаке, но Куммунг молчал, отказываясь выдать их с Малаганом общую тайну.

Было кое-что еще, безмерно тревожащее эрмидэйца. Чтобы Джасс не проснулась раньше времени и не увидела свое нынешнее лицо хоть бы и в отражении чашки воды. Если это случится, она навсегда останется в чужой личине.

Настоящая Джасс, исцеленная, хоть и не похожая на себя, крепко спала на чердаке у деда-травника. Скорее бы все закончилось. Пусть плоть самоубийцы испепелит огонь, и тогда к бывшей хатами сразу начнет возвращаться ее подлинное обличье. Не сразу, постепенно, по чуть-чуть. Только бы оллавернцы позволили сжечь тело.

Мэд не жалел ни о чем. Пусть восстановление его сил займет много месяцев, а может, и лет. Видят боги, оно того стоило! Истинная любовь не умирает.

– Обязательно сжигать? – поинтересовался Арьятири, крайне подозрительно наблюдая за обустройством погребального костра.

– Обязательно! – набычился Торвардин. – Вы не дали ей жить, так пусть Джасс скорее обретет право на новое рождение. Или вам так не терпится уязвить Альса?

И ведь не поспоришь с упрямым, непреклонным тангаром. Каждое его слово – истинная правда. И жить не давали, и с Ириена охота сбить спесь. Но, в отличие от людей, Ведающий смотрел в грядущее с оптимизмом. Воплощение Ильимани – это их забота. Вот пусть и занимаются своим делом. Познаватель Оллаверну и раньше не по зубам был, а теперь и вовсе недосягаем. Альс, разумеется, новости не обрадуется. Мягко говоря. Может, тангар прав, торопясь предать огню искалеченное тело женщины. Увидеть такое, да еще и любящему глазу… Ириен и раньше слыл чокнутым, а уж теперь никому неведомо, какими слезами отольются всем и каждому его потеря и безмерное горе.

Не надо думать, будто Ведающий злорадствовал. На против, он сочувствовал Ириену. А возможно, в чем-то даже завидовал. Надо же… Истинная любовь. Бывает ведь…

Арьятири присел рядом с Малаганом, хотя чувства и логика подсказывали ему, что эрмидэец не питает к нему ни малейшей приязни. Эльфийский Ведающий для Мэда – последнее живое существо, с которым он хотел бы говорить в этот момент.

– Может быть, следует подождать Альса? – спросил тем не менее эльф.

Эрмидэец зло хмыкнул:

– А не боязно, что Ирье с горя отправит вас всех следом на погребальный костер?

– Он обязан убедиться, что Джасс… мертва.

– Знаю я вашу искреннюю заботу, господин Арьятири, – сказал Мэд холодно.

– Что вы имеете в виду?

– Вашу ищейку – человека с незапоминающимся лицом наемного убийцы.

Неприкрытый вызов звучал в голосе Малагана, но Арьятири сделал вид, что всецело одобряет глубокую осведомленность собеседника. Улыбка снисходительного старшего брата украсила губы эльфа.

– Кто много знает, господин ис-Келлан, тот плохо и беспокойно спит. Как правило, такого человека одолевают лишние мысли, мешающие сладко почивать. Столь своевременно помянутый господин не представляет и не представлял ни малейшей угрозы Ириену. В чем-то он был весьма полезен…

– Был? – демонстративно поднял брови Мэд. – Уже?

Арьятири ничего не ответил. Не хватало еще оправдываться перед человеком. Впереди разговор с Альсом. Вот о чем следует беспокоиться по-настоящему.

Итан Канкомарец, самый недоверчивый из Круга Избранных, не сводил глаз с Мэда Малагана.