Пригоршня вечности

— Нет, мне много чего было обещано, если я вернусь назад. Тебе там, кажется, тоже делать нечего. По крайней мере, сейчас.

Нламинер кивнул.

— Ну что же, пошли дальше. Следующая дверь (шли они по часовой стрелке) была помечена:

«МУЗЕЙ».

— Не сказал бы, что у этого музея много посетителей, — сказал Нламинер, отряхивая с коленей поднявшуюся въедливую пыль.

— Как бы самим не оказаться экспонатами, — проворчала Рисса и потянула его за руку. — Пошли дальше.

«АНЕКТАС».

— Что бы это значило? — спросил Нламинер озадаченно. — Я что-то не припомню такого слова.

— Я тоже.

«ПОРТ».

— Отлично! — выразил Нламинер свое восхищение. — Последние несколько дней у меня складывается впечатление, что я — кукла в какой-то непонятной и страшно глупой пьесе. Теперь я в этом совершенно убежден. Ну что, куда пойдем?

— Пойдем-ка дальше, — сказала Рисса, у которой начало возникать нехорошее предчувствие.

Следующая дверь была девственно пыльной, и надпись на ней гласила: «БИБЛИОТЕКА». Оба путешественника посмотрели на надпись, затем друг на друга.

— Пять сторон у квадрата, — задумчиво произнес Нламинер и вновь почесал затылок. — Хорошо, что я сидел, а не ходил вокруг здания. Долго же мы искали бы друг друга!

Они помолчали несколько минут.

— Я настроен войти, — заявил Нламинер. — Может быть, мы кого-то и позабавим, если будем без конца бегать вокруг этого здания, но мне, честно говоря, хочется ясности.

— Пошли, — согласилась Рисса.

Он открыл дверь, и из открывшегося черного проема на них пахнуло пылью выдержки в несколько тысячелетий. Воздух был невероятно сух, и от него неприятно запершило в горле.

Они сделали шаг в проем, взявшись за руки, и окунулись в непроглядный мрак, что тянулся на многие мили во все стороны. Слабое эхо их шагов возвращалось спустя несколько секунд, и от этого единственного звука у Нламинера по спине забегали мурашки.

Нламинер ощущал себя затерявшимся в обширном помещении, словно мошка, залетевшая в храм. Стен не было видно; под ногами чуть поскрипывал паркет (менее пыльный, чем входные ступени), и ничего опасного вроде бы не ощущалось.

Распахнутая дверь позади выглядела прямоугольной дырой, пробитой в черноте, и вызывала неприятные чувства. Впрочем, Нламинер не полностью проникся человеческой склонностью бояться всего, что непонятно или не видно. Ему не мерещились притаившиеся за спиной орды привидений, среди шорохов сквозняка не чудились стоны и плач. Темнота была просто темнотой. Залах пыли и другой, не менее своеобразный аромат пробудили в нем воспоминания о библиотеке Оннда — восьми огромных залах, где собралась мудрость двадцати пяти веков, художественная литература (жанр, который только начинал развиваться), всевозможные атласы, справочники, жизнеописания и много чего еще.

В библиотеке Оннда было принято окуривать книги неким алхимическим составом, что защищал хрупкую бумагу от разрушения, предохранял книги от влаги, насекомых, грызунов. И здесь, в неизвестном до сих пор месте, он ощутил отголоски того, привычного и спокойного запаха, и последние остатки настороженности испарились прочь.

…Рисса шла, размышляя о своих невероятно обострившихся чувствах и о загадочной речи ее старого (как теперь выяснилось) знакомого. Мыслимо ли, чтобы человек прожил так долго и не изменился? Ничего магического или сверхъестественного не излучал Арлион, не был он ни аватарой божества, демоном или кем-то еще не от мира сего. И все же сохранился! Ее память напомнила тот день, когда объединенные войска трех рас разрушили гнусную башню, откуда выходили практически неуязвимые и невероятно опасные чудовища, порожденные больной фантазией хозяев башни… Тогда Арлион первым разгромил магическую лабораторию, но встал, с клинком наголо, у сдавшихся на милость нападавших горстки чародеев и не позволил озверевшим бойцам разорвать их на части немедленно… Так и ушел вместе с ними куда-то, не пожелав ничего объяснить. Никто не осмелился его преследовать: до той поры он был надежным союзником, и его огненный меч, Ридиал (Гроза), не раз обращал исход сражений в пользу объединенных сил.

Как давно это было! Она помотала головой, отгоняя видения. Ее ночное зрение показывало ей ряды стеллажей с книгами, стойки, кресла, столы, аккуратно положенные дорожки. Ни в коей мере это место не пребывало в запустении. Но где же тогда посетители? Ей приходилось бывать в десятках библиотек (хотя город Оннд обладал крупнейшей), но все они, вместе взятые, целиком уместились бы в этом зале. Вдали, где даже ночное видение не проникало сквозь мглу, смутно угадывались очертания еще одной двери. Новый зал? Новые стеллажи? И как, интересно, они смогут прочесть здесь хоть что-нибудь?