Приготовительная школа эстетики

О чем возвещают в Лейпциге двукратным перезвоном чтобы каждый мог помчаться со всех ног в сэкономить грош. Известие о предстоящем втором курсе лекций, казалось, особенно обрадовало красивого, стройного незнакомца в расцвете сил, да, пожалуй, его одного, и он несколько раз крикнул не очень громко вдогонку расходящимся по домам стилистам: «Слушайте!»

238

Примеров исполнившихся надежд потому я (из уважения) и не называю, чтобы не напомнить о забытых и замоленных грехах таланта.

239

Среди писателей наивно-прихотливого настроения, удостоившихся похвал уже в первом томике, никак не пристало мне забывать превосходного Гебеля с его «Рейнской шкатулкой»

240

На этом месте Сон перенес меня и всех остальных в берлинский Тиргартен, что и естественно.

241

Как рассказывает Бюшинг, константинопольские сборщики «поголовных» налогов всегда носят с собой мерку, которая тотчас же отделяет свободные от налогообложения головы, поскольку они пролезают в нее.

242

Таков четвертый обет мальтийских рыцарей

243

Позднейший постскриптум, или постдиктум, уравновесит высказанное здесь суждение выражением должного уважения к великому поэту.

244

См. Лейпцигский адресный и почтовый календарь на 1803 год.

245

Настоящее имя Парацельса.

246

Согласно Четти («Естественная история Сицилии»), там первый приплод выкидывают вон, и оттого никогда не возникает опасность заразы.

247

Изучают Спинозу — не Лейбница, Шекспира — не Свифта, не говоря о его спутникам, Шамфора — не Вольтера.

248

Нищета обладания, пользования, аффекта; аффект презирает даже самое необходимое.

249

Cic. in oral. num, 23: Primum igitur eum (stilum epistolarem) e vincujis numerorum eximamus — Verba enim verbis coagmentare negligat — Habet enim ille tanquam hiatus concursu vocalium molle quiddam et quod indicet non ingratam negfigentiam de re homi is magis quam de verbis laborantis^{2}.

250

Однако старонемецкие народные сказки и рассказы требуют слога и тона своего времени; Бюшинг, Тик и другие поступают правильно, все старинное излагая на старинный лад. Для Музеуса старинная легенда была повозкой, груженной наиновейшими намеками, и такое тоже допустимо, Вейссер закидал восточно-романтическую «Тысячу и одну ночь» светящимися ракетами рассудка; зато он щедро посыпал ее солью^{3}.

251

Беспристрастие проскола — он заимствовал примеры прекрасного из созданий как преходящих, так и непреходящих, — принимали за прямо противоположное, за пристрастность, как будто в первых случаях ему нужны были не первые попавшиеся примеры, а нечто большее.

252

Lact inst de falsa relig 121.

253

Критика систем морали Шлейермахером^{2} откроет новую эпоху в этике, — труд, полный ярких и горячих фокусных центров, духа античности, учености, широты взгляда. Не колесо Фортуны случайных знаний приводится тут в движение слепцом, а огненное, мощное колесо системы вращается, достойное такого ума даже по стилю.

254

Что иное это мнимое конструирование в физике и в философии, как не отвратительное смешение формы с материей, мышления с бытием; смешение, которое в действительности никогда не преобразуется в тождество — столь легко достижимое в черной бездне абсолюта; ночью все дифференции — серы, но только настоящей ночью, ночью зрячих, а не ночью слепорожденных. перечеркивающей противоположность мрака и света высшим уравнением — невидения.

255

На этом месте ринулись прочь последние поэстасы, и остались только трое слушателей среди них и прекрасный юноша, хотя и пребывавших в дурном настроении.

256

«Гаргантюа и Пантагрюэль», кн. 4, гл. 43.

257

Мощь подлинных, преодолевающих мир мистиков такова, что стоики перед ними — все равно что карлики, стоики прикрывались ледяным панцирем разума и наслаждались только тем счастьем, что никогда не были несчастны а мистики, словно четвертые ипостаси, жили в полноте бога и, подобно богу, сами никоей не чувствовали боли от мира, но всякую боль любовь обращала им в наслаждение и всякое принесение жертву — в обретение даров, и, пожалуй, одной радости недоставало им — радости страдания. Кто хочет узнать, сколь всемогущей бывает идея и сколь прекрасной — смерть, тот пусть приблизится к смертному одру мистиков и тогда пожелает если не жить, то хотя бы умереть, как они...

258

Известно, что Австрия нередко умножала свои владения посредством заключения браков.

259