Приговор

К концу недели полиция закончила проведение анализов найденных образцов крови: на теле Люси, на кровати, на ковре и на осколках стекла. Опросили соседей, но большинство из них в ту ночь не видели и не слышали ничего странного или необычного. Пилар Родригес припомнила, что примерно в полночь какого-то темноволосого мужчину стошнило на ее газоне, но она не разглядела лица. Похож на парня из магазина товаров повседневного спроса – его, кажется, зовут Руди, – но она не уверена. Живущий дальше по улице парень по имени Рей Кастро сообщил, что где-то после одиннадцати в домик Люси вошел высокий темноволосый парень. Меньше чем через час он проковылял обратно, и его вырвало перед домом Родригесов. Друг Кастро, Хосе Герреро, видел то же самое. С ними был третий товарищ, Джеронимо, но они не знали его фамилии и не могли сообщить, где он находится в настоящее время. И ни один из двоих не упомянул, что после того, как они заметили темноволосого парня, Джеронимо встал и направился к дому Люси.

Единственной сногсшибательной новостью – хотя не такой уж и сногсшибательной, если учесть, что Гарри Татхилл сообщил об этом только Уэсли Брюму, – было открытие коронера, что Люси имела в роковой вечер половую связь. Ему удалось взять образец спермы, и он осмотрел тело, выясняя, не была ли Люси до того, как ее убили, изнасилована. Следов насилия не оказалось.

В пятницу, 24 января, Уэса Брюма пригласил в кабинет прокурор штата округа Кобб Клей Эванс Четвертый, чтобы обсудить улики по делу об убийстве Люси Очоа. Канцелярия прокурора находилась в квартале от полицейского участка, поэтому путешествие заняло не много времени. Все газеты штата пестрели заголовками об убийстве молодой женщины, и прокурор хотел, чтобы дело было раскрыто и злодей найден до того, как интерес к этому преступлению угаснет. Пресса и так слишком часто начинала трезвонить про очередное убийство, а затем ни слова о том, как оно раскрыто. Но если преступника найти достаточно быстро, интерес еще какое-то время будет сохраняться. Однако самый верный способ привлечь журналистов – это суд. Репортеры любят судебные заседания, как обычные люди – секс, и прививают свой интерес простым гражданам. Клею отчаянно хотелось газетной славы.

Клей Эванс Четвертый был «белой костью»[4] в пятом поколении, американцем голубых кровей из Флориды. Его прадед избирался губернатором, отец был в числе законодателей штата от округа Кобб и в течение некоторого времени – секретарем штата Флорида. Деньги в семье тоже некогда водились – в те дни их цитрусовые плантации простирались насколько хватало глаз. Но дед, слабое звено в цепи поколений, в трудное время продал землю, а деньги растранжирил, завещав наследникам лишь голубую кровь и тщеславие. И вот несчастный отец Клея – Третий – чтобы как-то поддержать семью, был вынужден устроиться на работу.

Четвертый пошел по стопам отца и, поступив в Университет Флориды, выбрал стезю юриста. Он не мог похвастаться академическими успехами – много внимания уделял гольфу, встречался с девушками, и, если бы речь шла только о его собственных достоинствах, никогда бы не попал на юридический факультет. Но оценка оценке рознь: преуспевший в трех видах спорта великий прадед-губернатор учился на том самом факультете. Как и отец, который, кстати сказать, водил дружбу с президентом университета и нынешним губернатором.

Юридические науки Клей одолевал, исповедуя тот же принцип laisser-foire,[5] которым руководствовался на младших курсах. Отучился три года, получил степень и после трех неудачных попыток был допущен к адвокатской практике.

Несмотря на никуда не годное резюме, в нем было нечто такое, что заинтересовало крупные фирмы Флориды. Влияние отца, приятная внешность, свободная манера держаться и, что самое главное, родословная, обеспечивающая доступ в коридоры власти Таллахасси. Уверенный, что жизнь продолжает складываться к лучшему, он тщательно взвесил поступившие предложения.

И в конце концов выбрал фирму «Эппли, Марч и Мэлони» просто потому, что она находилась в Майами, а он знал, что этот город – лучшее место для забав и игр. Но действительность разочаровала Четвертого. Оказалось, что у Эппли и Марча надо работать восемьдесят четыре часа в неделю, а конкуренция очень и очень жесткая. Вскоре Клей понял, что служба в большой фирме не для него. И позвонил отцу.

– Слушай, папа, можешь устроить мне какое-нибудь назначение, – заныл он. – Сил моих нет!

– Посмотрю, что можно сделать, – ответил Третий и через две недели перезвонил сыну. – Уходит в отставку прокурор округа Кобб. Думаю, что сумею добыть для тебя это место.

– А что там есть? Пять юристов и все? Я погрязну в забвении. Может, что-нибудь получше?

В этот миг Третий пожалел, что в свое время собственноручно не удавил своего отпрыска. Он хотел напомнить мальчишке, что тому предлагают место прокурора округа, хотя тот ни разу не участвовал в судебном заседании. Но вовремя понял, что логика никогда не была сильной стороной Четвертого, и зашел с другой стороны.