Приговор

— Именно в вашей голове зародилась мысль выделить расследование изнасилования в отдельное дело!

— Неправда!

— Неужели? В таком случае почему документы в этой папке подписаны вашей фамилией? И резолюция, я цитирую: «По мнению следователя, расследование изнасилования следует проводить отдельно от расследования убийства».

— Не знаю. Наверное, потому, что так хотел Брюм.

— Или вы.

Дикарло явно учился на своих ошибках. Но это только радовало Джека, потому что он знал, что произойдет дальше. А вот Клей Эванс сдался. Он понимал, что игра кончена: Джимми было не по силам тягаться с Джеком. Он сделал неверный выбор, и теперь за это приходилось дорого расплачиваться. Зато он имел возможность со стороны наблюдать, как потрошат его адвоката.

— Вы увидели, как близко к сути происшедшего подобрался Джек Тобин, сговорились со своей приятельницей Марией Лопес, придумали, будто в 1988 году в полицейское управление поступило из Дель-Рио мифическое письмо, и подсунули фальшивку ему. И все ради того, чтобы вас не привлекли к ответственности.

— Неправда!

— Такого письма никогда не существовало, и вам, мистер Шортер, это прекрасно известно.

— Мистер Дикарло, у меня при себе имеется копия запроса. Не знаю, зачем я ее снял. Видимо, предполагал, что когда-нибудь может пригодиться.

Джимми Дикарло решил, что ослышался. А Клею Эвансу захотелось пристрелить профана, которому он доверил собственную жизнь.

Дел Шортер достал из кармана пиджака документ и протянул адвокату. Тот сдержался и не отшатнулся, но руки не протянул.

— Возьмите письмо, мистер Дикарло, — тихо проговорил судья.

Джимми Послушался и бросил на листок быстрый взгляд.

— Вы могли напечатать это вчера. А подпись неразборчива. — Толковые вопросы не шли ему в голову.

— Я его не печатал, — возразил бывший следователь.

— И вы не знаете, разговаривал ли о нем Уэсли Брюм с Клеем Эвансом?

— Не знаю.

— Вопросов больше не имею. — Джимми швырнул на помост письмо и вернулся на свое место с таким видом, словно это он во время перекрестного допроса наголову разбил Дела Шортера. Он даже не услышал, как Тобин вновь вызвал Филипа Шеридана.

— Мистер Шеридан, у меня имеется письмо, которое, как предполагается, было отправлено из вашего полицейского управления 16 июня 1988 года. Подпись разобрать довольно трудно. Вы не взглянете — может быть, узнаете, чья это подпись? — Он подал полицейскому листок.

Тот несколько секунд изучал закорючку, затем ответил:

— Это моя подпись.

— Ваше управление часто рассылает запросы, если считается, что подозреваемый из другого штата?

— Постоянно.

— Как долго вы храните подобные письма?

— По-разному. У нас есть так называемая папка с висяком. Если на запрос не поступает ответ, его помещают в эту папку, а через три года уничтожают.

— Теперь, поскольку вы узнали свою подпись, попробуйте воспроизвести для нас, что случилось с этим документом.

— Пожалуйста. Скорее всего мы отправили его и, не получив ответа, через три года изъяли из папки. Именно поэтому я дал показания, что в моей регистрационной книге нет его следов.

— Спасибо, офицер Шеридан. Ваша честь, вопросов больше не имею.

Несмотря на активные протесты Джимми, письмо приобщили к вещественным доказательствам.

— Повторный допрос выставляющей стороны. — Судья едва сдерживал улыбку. Джимми наконец понял, куда завела его тактика.

— Нет, ваша честь.

— Есть еще свидетели, мистер Тобин?

— Нет, ваша честь. Обвинение закончило представление доказательств.

Не успел Джек завершить фразу, как Дикарло вскочил на ноги:

— Мы снова обращаемся с ходатайством об оправдании.

Из зала и со скамьи прессы раздались смешки.