Приговор Бешеного

Сначала у нее не было желания записывать их разговор. Но подходя к столу у окна, где уже расположился Велихов, Надежда, словно повинуясь какому-то непонятному импульсу, включила микромагнитофон. А потом едва не пожалела об этом. Когда она рассказывала Велихову о выдуманном звонке, то увидела в глазах банкира такое, что ей стало не по себе.

Не веря ни в Бога ни в черта, она, может быть, впервые в жизни обратилась к высшей силе с мольбой, чтобы Велихов не проявил вдруг интереса к содержимому ее сумочки. И зачем она взяла с собой эту чертову пудреницу? Когда же все благополучно закончилось, она дала себе слово прекратить опасные эксперименты со злополучной пудреницей. Тем более что уже владела бесценной кассетой, которую надежно припрятала.

На всякий случай Надя взяла из сумочки пудреницу и сунула в потайной карман шубки.

Когда она вернулась на свое рабочее место, в приемной сидело несколько посетителей: видно, ее напарница, совсем еще зеленая и застенчивая, не сумела переправить к замам Жарковского тех, чьи вопросы могли быть решены без вмешательства шефа. Надежда поджала губки, сделала недовольное лицо и уже хотела взяться за отсев жаждущих аудиенции, как по селектору прозвучал голос Жарковского:

— Света, Надя еще не вернулась?

— Я уже здесь, Геннадий Александрович, — ответила она бодрым голосом.

— Зайди!

— Он уже дважды тебя спрашивал, — сочувственно проговорила напарница.

— Ты что себе позволяешь? — раздраженно начал Жарковский, едва Надя заглянула в кабинет.

Она спокойно притворила за собой дверь и подошла ближе.

— Ну, действительно, где ты так долго пропадала? — обиженно сказал он, понизив голос.

— Понимаешь, пупсик, вышла я от доктора… Кстати, он сказал, что через неделю, если не придут месячные, то придется сделать УЗИ. Так что смотри, скоро снова станешь папой, — ехидным тоном сообщила Надя.

— Ни к чему все это, — нахмурился он, — и что дальше?

— А дальше… Ты мне просто не поверишь. Иду я, значит, от доктора и вдруг рядом со мной останавливается черный «мерседес», и кто, ты думаешь, в нем?

— Ален Делон, — хмыкнул он.

— Не угадал, Велихов! — с гордостью объявила она.

— Велихов? — насторожился он.

— Собственной персоной. Предложил меня подвезти. — Она победно подняла голову.

— Он что, через Рязань тебя вез? — ревниво спросил Жарковский.

— При чем здесь Рязань, он галантно, как истинный джентльмен, предложил мне выпить бокал мартини, разве я могла отказаться?

— Нет, конечно, и что дальше?

— Мы заехали в ресторан «Маяковский», посидели немного, выпили, после чего он остался, а я вернулась к тебе, пупсик. Неужели ты ревнуешь, милый?

— О чем говорили?

— Все о тебе расспрашивал: как твое самочувствие, настроение…

— И все?

— И все.

— Ты записала разговор?

— Откуда я могла знать, что, идя к доктору, я встречу Велихова? — как можно увереннее ответила Надя, с трудом сдерживая беспокойство: что, если ему придет в голову обыскать ее?

— А где он?

— Я же сказала, остался в кафе.

— Глупышка, я о магнитофоне.

— Я сегодня утром так торопилась тебя увидеть, что забыла его дома, — не моргнув глазом, соврала Надя.

— Ну хорошо. — Он потянулся к ее губам, но она ласково остановила его, прижав свой пальчик к его губам. — Пупсик, там много посетителей, мне нужно рассортировать их.

— Ладно, — неохотно согласился он, — после работы едем ко мне.

— Вместе?

— Нет, конечно, как всегда.

— Только мне нужно заскочить домой на минуту, чтобы переодеться.

— А мне хочется, чтобы ты осталась в этом платье, оно очень тебе идет…

— Как скажешь, пупсик, но ты не будешь возражать, если я сменю нижнее белье: после посещения доктора это просто необходимо. — В таких случаях Надежда всегда умела настоять на своем.

— Ну так и быть, подожду…

Выйдя от Жарковского, она мысленно ругнула себя: и черт ее дернул за язык рассказать о встрече с Велиховым? Еще позвонит ему? Хотя нет, вряд ли осмелится…

XI. Приговор Бешеного

Как только Савелий увидел у дверей дома, в котором жил Жарковский, девушку, которую он засек у входа в департамент, он сразу понял, что это не может быть простым совпадением, и потому решил не упускать ее из виду. Тем более что пока реального плана по безопасному для себя общению с Жарковским он не придумал. И конечно же, как всегда, навел о ней справки, но ничего предосудительного для зацепки не было.

Обычная жизнь, обычная неполная семья — мать и дочь. Словом, все обычно, кроме, пожалуй, одной маленькой детали: после смерти отца Надя осталась с матерью, и они несколько лет вели довольно скромный образ жизни, не имея никаких доходов, кроме пенсии по потере кормильца, да мать иногда сдавала одну из трех комнат.

После окончания школы девушка искала работу и вскоре нашла ее. А уже через полгода она переехала в отдельную однокомнатную квартиру в довольно престижном и дорогом доме. Но самым интересным было то, что получила она ее бесплатно, как нуждавшаяся в улучшении жилищных условий. Это при том, что они с матерью жили в огромной приватизированной квартире.