Приговор Бешеного

Всегда превосходно чуя опасность, Григорий стиснул зубы от злости, но приказал не торопиться с организацией второй попытки, а выждать некоторое время, чтобы авария подзабылась. И наконец сообщение: Вишневецкий в реанимации, в очень тяжелом состоянии.

Узнав о его смерти одним из первых, Григорий Ефимович пришел в такое благостное расположение духа, что некоторые сотрудники в шутку любопытствовали, не влюбился ли помощник.

Минуло некоторое время, и вдруг звонок Велихова:

— Извините, Григорий Ефимович, но я должен вам сообщить, что «автомобильная история» не закончилась.

— Что такое?

— Некто проявил странный интерес к автосервису.

— Некто? Так трудно выяснить его имя? — язвительно спросил Григорий.

— После проявленного интереса у непосредственного исполнителя отнялась речь и парализовало руки: ходячий труп.

— Тогда чего вы беспокоитесь? Теперь он ничего не сможет рассказать. Радоваться нужно: нет человека — нет проблемы.

— С удовольствием разделил бы ваш оптимизм, если бы твердо был уверен, что он не успел поделиться своими знаниями до того, как потерял дар речи, — с тревогой пояснил Велихов, а мысленно покрыл матом этого «выскочку», как он называл про себя Лаврентьева.

— Значит, нужно позаботиться о том, кто был связан с этим онемевшим, или я не прав, уважаемый Аркадий Романович?

— Ох, не нравится мне все это!

— Думаете, мне нравится?

Буквально через день Григорий по своим каналам получил новое сообщение: тот, кто давал исполнителю задание «поработать» над машиной Вишневецкого, бесследно исчез.

Известие настолько взволновало его, что он сделал то, чего никогда раньше не делал: сам позвонил Велихову, и этим звонком возбудил алчность секретарши Жарковского. Конечно же, ему об этом не было известно, и разговор с Велиховым немного успокоил. Самым важным было то, что об их тесных отношениях с банкиром никто не знал, да и Велихову со всех сторон выгоднее не упоминать об их партнерстве.

Прошло несколько дней после того разговора, и он начал забывать о своих страхах, как вдруг его секретарша сообщила, что в приемной ожидает Велихов.

— Он не сказал, по какому вопросу? — Недовольная гримаса на лице Лаврентьева была вполне искренней.

— Нет, Григорий Ефимович, говорит, что по личному делу, — длинноногая блондинка пожала плечами. — Я попыталась намекнуть, что по личным вопросам вы принимаете в другой день, но он настаивает.

— Хорошо, пусть войдет, — Григорий понял: произошло что-то из ряда вон выходящее, иначе Велихов никогда бы не заявился к нему, да еще без предварительного звонка. Это было у них не принято.

Когда банкир вошел и аккуратно прикрыл за собой дверь, Григорий понял, что не ошибся: впервые он видел Беликова в состоянии такой растерянности.

— Что-то случилось? — настороженно спросил Лаврентьев.

— Случилось… — кивнул Велихов и очень подробно рассказал о шантажисте.

— Вы уверены, что секретарша Жарковского ничего не напутала? — тревожно спросил Григорий.

— Уверен, — твердо ответил банкир.

— И конечно же, вы ей доверяете.

— Не вижу смысла ей меня водить за нос.

— Вы ее трахаете?

— Нет, гораздо лучше: я ей хорошо плачу.

— Резонно, — согласился Лаврентьев, убежденный, что хорошие деньги удерживают человека от дурных поступков гораздо сильнее, чем любовь или секс. — И что вы намерены предпринять?

— А что тут можно предпринять? Дождусь второго сообщения шантажиста, авось что и прояснится.

— Окотитесь, дорогой мой! С каких это пор «новый еврей» стал доверять старому русскому «авось»?

— А у вас есть предложение получше?

— Пока нет, — честно признался тот.

— Теперь вам, надеюсь, понятно, почему я явился так поспешно? Вы должны были узнать обо всем как можно быстрее.

— Спасибо, я уже оценил это.

— В таком случае: «мавр сделал свое дело, мавр может уйти». Если кто-то проявит нездоровый интерес к моему визиту, скажите, что я обратился к вам с просьбой организовать мою встречу с Президентом, но вы вежливо отказали. Подходящая версия?

— Вполне.

Когда банкир вышел, Григорий попросил секретаршу никого к нему не пускать. Оставшись один, он углубился в анализ имевшейся информации.

Если Беликов не врет и никогда и нигде не упоминал о своем интересе к Вишневецкому, то единственной ниточкой, которая может привести к нему, является Жарковский, который вряд ли осмелился бы на шантаж и так питаясь с его рук.

В этом случае остается одно из двух: либо Велихов сам когда-то проговорился и не помнит этого, либо этой девице доверять никак нельзя; она же могла что-то услышать от своего шефа, а потом поделиться с тем, кто не прочь поживиться на халяву. При любом раскладе эту секретаршу необходимо потрясти, и как можно быстрее. Он нажал на кнопку и сказал:

— Зиночка, позови-ка Федора.

— Минуту, Григорий Ефимович.

Федора он нашел не так давно, с полгода назад. Однажды во время вечернего моциона Лаврентьев едва не пострадал от двух пьяниц, приставших к нему недалеко от его элитного дома. Мужики выглядели крепкими и запросто могли не только ограбить, но и побить.