Приговор олигарху

Глеб Абрамович был не робкого десятка, он никогда не подчинялся чужим приказам и не реагировал на угрозы в свой адрес. Точнее сказать, реагировал определенным образом, отдавая приказ человеку, который находил автора угрозы и убирал его. Но Панфилов был человек слишком серьезный, чтобы можно было отмахнуться от его предупреждения. Если Панфилов обещал его убить – это можно считать свершившимся фактом. Единственное спасение в подобной ситуации – бегство. Вот Глеб Абрамович и спешил покинуть ставшую опасной Москву. А на всякий случай – и Россию тоже.

В Думе и без него разберутся, а руководить действиями купленных им депутатов можно и из Швейцарии. Закон об отмене депутатской неприкосновенности не пройдет, это однозначно, как любят говорить в Думе.

А о безопасности позаботиться стоит. Если Панфилов его убьет, на кой хрен ему депутатская неприкосновенность. Панфилов не признает его депутатского статуса, на него Конституция не распространяется. Панфилов сам себе – Конституция, сам себе – Верховный суд, Коллегия адвокатов и исполнитель приговора.

А Глеб Абрамович очень не хотел, чтобы приговор, который вынес ему Панфилов, был исполнен.

Шершель его приказ выполнил. Он понял, что означает фраза Белоцерковского – «билет в Цюрих». Последние два года Белоцерковский летал только на своем собственном самолете. Он отказался от рейсовых самолетов после того, как один из пассажиров устроил на борту, в воздухе, драку со вторым пилотом.

Пассажир был изрядно выпивши и пытался объяснить сначала стюардессе, что он не собирался лететь на самолете, у него билет на поезд, и он требует, чтобы ему показали его купе и дали постель. И даже продемонстрировал железнодорожный билет. Стюардесса не смогла его утихомирить и позвала на подмогу второго пилота. Второй пилот решил «согнуть пьяницу в бараний рог» и положить на полку в багажном отделении. Но пьяный мужик оказался крепким. Он выбил второму пилоту два зуба и этим не ограничился бы, но к драке подключился штурман, и буяна удалось скрутить.

Все бы ничего, но процесс лишения второго пилота пары зубов происходил в пассажирском салоне, прямо напротив кресла, в котором сидел Глеб Абрамович. Его зубы остались целы, но случайный удар пьяного пассажира он все же поймал, как ни уворачивался. Его телохранитель был блокирован в этот момент широкой задницей второго пилота и не смог прийти на помощь. Словом, после этого случая Белоцерковский перестал доверять гарантиям безопасности, которые предоставляет пассажирам Аэрофлот.

Из Москвы Белоцерковский выезжал в сопровождении кортежа машин, на которых ехала охрана. Никто во время следования в Шереметьево на Глеба Абрамовича не покушался, никто не делал «шаг в его сторону», как он выразился. Никого Шершелю «мочить» не пришлось.

Глеб Абрамович без происшествий добрался до аэропорта, поднялся на самолет и, только развалившись в салоне на диване, расслабился и почувствовал, как сильно болит голова.

«Вот сволочь! – подумал Белоцерковский, имея в виду Панфилова. – Вот говнюк!»

Но мысли его были уже спокойными и беззлобными. Как ни противно было признавать свое поражение, но сквозь раздраженное негодование в душе Глеба Абрамовича шевелилось уважение к человеку, который заставил его так спешно покинуть Россию.

Глава 20

Голос Сержа Ефремова дрогнул, когда он услышал фамилию позвонившего ему человека.

Панфилов! Он так и знал, что тот когда-нибудь вновь объявится и потребует свою долю прибыли, которую приносит открытый Сержем косметический салон. Но об этом не может идти и речи! Сержу нужны деньги, чтобы расширять свое дело, он не собирается их никому отдавать, пусть это будет сам господь бог!

– Конечно, я узнал тебя, – сказал он в трубку. – Надеюсь, к моей работе претензий нет?

Серж все еще надеялся, что Панфилов позвонил ему из-за каких-то проблем, возникших после пластической операции, хотя он не думал, что могут возникнуть какие-то осложнения – операцию он провел блестяще.

Ефремов сделал из сумрачного типа, каким был Панфилов прежде, довольно приятного, в меру мужественного, в меру интеллигентного человека. Теперь по лицу Панфилова невозможно было точно определить род его занятий – такие лица встречаются и у преподавателей вузов, и у технической интеллигенции, и у артистов, и у бизнесменов средней руки. По крайней мере, на нем уже не написано уголовное прошлое, которое было за плечами у Панфилова, несколько лет тюрьмы и наверняка не один десяток убийств. Теперь это нормальный, самый обычный москвич, каких можно встретить на любой московской улице.

Но Панфилов настаивал на встрече, и Серж сразу решил, что разговор пойдет о деньгах. Да и странно было бы, если бы такой разговор рано или поздно не возник. Панфилов дал Ефремову огромную сумму, благодаря которой тот смог начать дело. Уже тогда Серж понимал, что слова Панфилова о том, что ему не нужна прибыль, которую будет приносить салон, это только слова, не более.