Приговор полковника Гурова

– Три года назад я решила основать свой бизнес. Открывать обычный отель или пансионат мне не хотелось – их и так здесь полно, к тому же активно сдается частный сектор. То есть предложение опережает спрос. Мне нужно было что-то принципиально новое, необычное. Идея пришла внезапно. У моей близкой подруги дочка влюбилась, да так сильно, что, когда кавалер ее бросил, она наглоталась таблеток. Слава богу, ее удалось откачать, она выжила и благополучно выписалась из больницы, но окончательно не выздоровела. Она постоянно искала с ним встреч, надеясь все вернуть. Ее любовь приняла патологическую форму. Мать девушки обратилась ко мне с просьбой помочь, она знала, что я изучала психиатрию в мединституте, а потом получила еще и образование психолога. Я решила провести эксперимент. На тот момент у меня еще не было этого здания, я просто привезла ее к себе домой и закрыла в комнате.

– Против ее воли? – перебил Гуров.

– Что вы, Лев Иванович! Я знаю законы! Забегая вперед, скажу, что не нарушаю ни одного из них. Никого из пациенток я не удерживаю здесь силой. Девушка сама согласилась. У нее хватило ума осознать свою проблему, и она захотела от нее избавиться. Я выложила перед ней список условий: на два месяца никаких общений с внешним миром. Никакого Интернета, телефона, писем и прочего. Все, что нужно, она могла передать своим родителям на словах через меня. И разумеется, никакого общения с ее избранником. Полная изоляция. Она выдержала все два месяца, хотя были срывы и истерики. В итоге она вышла от меня полностью здоровым человеком. Она не помышляла больше ни об этом мальчике, ни о самоубийстве. С тех пор, напомню, прошло три года. За это время она закончила вуз и нашла хорошую работу.

– А как у нее отношения с противоположным полом? – поинтересовался Гуров.

– Насколько я знаю, она за это время ни в кого не влюбилась, – Ангелина произнесла это с оттенком гордости, как собственную заслугу.

– И вы считаете, что это хорошо?

– А вы считаете, было бы лучше, если б она вскрыла вены? – возразила женщина. – Ее родители не знали, как меня благодарить. Собственно, это они и помогли мне открыть санаторий. Папа девушки очень обеспеченный человек, у него строительная фирма, он и помог мне все здесь построить.

– Безвозмездно?

– Не совсем. Но многое он мне действительно, можно сказать, подарил. А за остальное я рассчиталась за эти три года. Цены у меня высокие, но тем не менее дефицита в клиентах нет. Наоборот – спрос только растет.

– Подождите, я все-таки не до конца понимаю, – сказал Гуров. – Вот эти женщины – откуда они берутся? Вы что, объявление даете: приглашаю несостоявшихся самоубийц? Несчастных влюбленных?

– Ну что вы, конечно нет. Учитывая специфику моего заведения, подобное объявление не дашь ни в газете, ни в Интернете не выложишь. Клиентская база моя пополняется за счет рекомендаций. Вот, к примеру, после того как у меня вылечилась Аня и открылся санаторий, в первый месяц приехали сразу три женщины, а к концу его появилось еще пятеро. Каждое лето женщин становится больше – работают рекомендации. И поверьте, ни одна из них не уехала отсюда несчастной, хотя условия у меня могут показаться жесткими. Все, как и в случае с Аней: никакой связи с внешним миром, никаких мужчин на территории санатория. У меня весь обслуживающий персонал составляют женщины. Я стараюсь не оставлять своих клиенток одних, только на ночь. Общение для них важно, оно помогает убрать депрессивное состояние и убрать суицидальные мысли. Когда человеку больно, он ни в коем случае не должен находиться один.

Гуров слушал и не верил своим ушам. С подобным «бизнесом» он сталкивался впервые, и он действительно был оригинальным.

– Ну хорошо, а если кто-то из них захочет уехать? – спросил Гуров.

Ангелина покачала головой:

– Нельзя. Таковы условия договора. Мы же непременно заключаем договор, в нем четко прописаны такие пункты, как добровольное согласие на нахождение в санатории до окончания срока действия договора. Кроме того, пациентки пишут расписку, что согласны на то, чтобы их удерживали в санатории до окончания полного курса, даже если они поменяют свое решение.

– А такие случаи были?

– А как же! – усмехнулась Ангелина. – Да практически каждая из них уже на следующий день начинает лить слезы и проситься домой! До истерик доходит! Грозятся, что покончат с собой прямо здесь, обзывают меня фашисткой… Я к этому уже привыкла. Врачу часто приходится причинять боль пациенту, чтобы избавить его от заболевания. Так и у меня.

– То есть все эти крики… – медленно проговорил Гуров, и Ангелина кивнула: