Приговор приведен в исполнение...

— Простите, что могу омрачить столь приятный разговор деловой просьбой. Современные нувориши, к которым я поступил в услужение... Да, да в услужение!.. Должны получить в банке крупную сумму. А их машинистка заболела. Некому отпечатать чек. В большевистском банке введен дурацкий порядок — печатать чеки на машинке. Не согласились бы вы... Разумеется, не безвозмездно... Простите за меркантильность, но нынче время суровое. Моим нуворишам и амикошонам срочно надо получить семьсот сорок тысяч. Я подозреваю, правда, что они тут же зададут тягу с деньгами. Но какое мне дело? Нувориши приходят и уходят, а истинные дворяне остаются!.. Ха-ха...

У Муфельдт вновь задрожали колени. Но уже по другой причине. Семьсот сорок тысяч!..

— Охотно отпечатаю, — ответила она, сдерживая взволнованное дыхание. — Приходите завтра утром. Сегодня невозможно. Целый день над моей душой будет нависать некий Хамдамов. Местный дикарь и большевик. Я должна отпечатать ему какой-то доклад. И пока я не поставлю последнюю точку, он не успокоится.

— Где я смогу вас найти?

— Приходите к началу занятий в комиссариат. Он в самом начале Пушкинской, возле Константиновского сквера.

Подполковник фон Дитц вновь щелкнул каблуками, вновь нежно поцеловал ручку хозяйке. Произнес с многозначительным видом:

— До скорого и, я надеюсь, очаровательного свидания.

Поутру Елизавета Эрнестовна была на службе уже за полчаса до начала занятий. В душе ее бушевала буря. Ей и своего нового Геракла не хотелось, смертельно не хотелось потерять. Ведь как только произойдет то, что она задумала, фон Дитца почти наверняка заметут чекисты или агенты угрозыска. Но и такие огромные деньги выпустить из рук глупо. А при чем тут Геракл? Он ни в чем не виноват! Подержат его, подержат, да и отпустят. Однажды уже отпустили...

Сердце ее вдруг запрыгало в груди: она увидела из окна фон Дитца, переходившего через Хивинскую.

— Никаких лишних разговоров, — быстро прошептала Муфельдт. — Хорошо, что вы пришли пораньше. Быстро диктуйте.

Вскоре появился аккуратно исполненный документ.

Чек № 7

Предъявитель сего Абдумавлянбеков Шаисламбек уполномачивается получить в народном банке Туркреспубликп 740 тысяч рублей (семьсот сорок тысяч рублей) из фонда Особого управления ирригационных работ в Туркестане (ИРТУР) для оплаты стоимости предстоящих неотложных затрат.

Подпись и полномочия получателя удостоверяются круглой печатью.

Получил __________ (сумму указать прописью)

Председатель особой коллегии и технический директор __________ (Ризенкампф Г. К.)

Адрес получателя: Старый город, местность Магазин-Мавзук, собственный дом.

— Теперь будьте добры, мадам, проставить дату.

— Извольте, — Муфельдт лихо отстукала на «Ремингтоне» дату.

Фон Дитц поцеловал ручку обольстительницы, проникновенно заглянул в ее черные, пылающие темными страстями глаза.

— Ах, как я вам, мадам, благодарен! — с чувством воскликнул новый Антоний, очарованный новой Клеопатрой. — Позвольте отблагодарить вас... — он сунул руку в боковой карман.

Муфельдт остановила его руку.

— Не надо. Благодарность потом. Завтра и послезавтра я очень занята. Через три дня приходите. Как только стемнеет... — она порывисто задышала, придвинулась к фон Дитцу вплотную. Глядя на ее лицо, пылающее страстью, судорожно подергивающееся, он подумал: «Ну и ну... Бешеная!.. Спаси меня и помилуй!..»

— Идите! И учтите, что чек действителен всего двое суток. Таков порядок... Да иди же, несчастный. Советские чиновники уже валом валят. Нас не должны видеть вместе.

Геракл быстро вышел из машинного бюро. На Хивинской он приветливо помахал рукой. Елизавета Эрнестовна, продышав в замерзшем окне «глазок», увидела этот жест и судорожно сжала своими длинными цепкими пальцами горло. Голова шла у нее кругом.

Вскоре она успокоилась. Все равно он от меня никуда не уйдет. И ничего ему не будет. Никаких доказательств.

Вахтер зазвонил в колокольчик.

Рабочий день в комиссариате начался.

Народный банк[14] открывал свои двери в девять утра.

Точно к открытию банка возле входа в капище финансов остановилась пролетка. Из нее степенно вышел могучий человек в дорогом полосатом халате на теплой подстежке, в богатой зимней шапке, отороченной бобровым мехом. Важный этот человек держал под мышкой парусиновые мешки. Из пролетки следом вышли двое телохранителей с расстегнутыми кобурами.

Почтенный финансист направился к двери банка, как вдруг, откуда ни возьмись, вывернулся маленький человек, уже в возрасте, подвыпивший, и, радостно улыбаясь, закричал: