Приговор приведен в исполнение (Справедливость - мое ремесло - 1)

- Да. И чтобы она была не только веселой, но и совершенно пустой!

Вместо эпилога

В декабре в Верховный суд республики пришли две кассационные жалобы.

"В Верховный суд УССР от заключенного Семенова Владимира Матвеевича.

К а с с а ц и о н н а я ж а л о б а

Граждане судьи!

Меня считают жестоким убийцей. Какой я убийца, если у меня череп сшит после операции и нет половины желудка, посмотрели бы вы на меня. Я не думал ее убивать, когда ехал с нею встречаться. Мне и не снилось, что такое случится. Я думал поговорить с ней, чтобы Константина не выдавала. Но он сказал, чтоб убить. Я не помню, сколько раз ударил. Когда она упала, я испугался и убежал. Коронки я снял, только чтобы подумали, что это грабители убили.

А то, что я у немцев служил, так они меня тоже заставили, и за это я тоже отбыл. Мера наказания - расстрел - слишком тяжелая для меня. Прошу заменить мне меру наказания".

Вторая жалоба была значительно длиннее.

"В Верховный суд УССР от осужденного по статьям 17, 93 п. "ж" - "з" и 194 ч. УК УССР Семенова Константина Матвеевича, он же - Петров Иван Васильевич.

К а с с а ц и о н н а я ж а л о б а

Областной суд приговорил меня к смертной казни по обвинению в организации и подготовке убийства моей жены, а также за участие в убийстве в 1933 году Дегтяревых в Москве и Петрова в Одессе.

Эти факты действительно имели место. Я осознал и осознаю свою вину. По всем трем случаям я дал исчерпывающие и искренние показания. Дело о моем участии в убийствах Дегтяревых и Петрова в связи с истечением срока давности согласно ст. 48 УК УССР приостановлено.

Я еще раз подтверждаю, что в полной мере виновен в убийстве своей жены, хотя непосредственно его не осуществлял.

Мое моральное поведение является совершенно не таким, как отражено в приговоре суда. На это преступление толкнули меня сложные обстоятельства, среди которых - поведение жены, которая угрожала меня выдать.

Я еще давно имел намерение покаяться в ошибках молодости. Я устал на протяжении тридцати лет прятаться и жить под страхом. От переживаний уже в двадцать четыре года поседел, и у меня полностью подорвана нервная система. С каждым годом под влиянием нашего советского образа жизни я все больше убеждался, что в 1933 году совершил гнусные преступления, и все больше верил, что наше гуманное общество простит меня за мои старые грехи.

Но я оказался жалким трусом и так и не нашел в себе силы пойти и признаться, в чем теперь горько раскаиваюсь.

Из тридцати лет, которые я прожил под фамилией Петрова, я шесть лет учился (в техникуме и на высших инженерных курсах, которые окончил на "отлично"), двадцать четыре года работал в одной и той же системе. Бурил артезианские колодцы на юге Украины, в Одесской, Николаевской, Запорожской и Херсонской областях, в период войны обеспечивал водоснабжением оборонные строительные объекты в Средней Азии, за что был награжден медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне". После войны я продолжал добросовестно трудиться на Украине.

В приговоре суд бросил мне упрек, будто я пробрался на руководящую работу.

По служебной лестнице - от мастера до управляющего трестом - меня выдвигал мой труд, на который, чтобы смыть позор прошлого, я не жалел ни времени, ни сил. Я глубоко осознал свою вину и готов нести заслуженное наказание в свете советских законов, но суд слишком сурово отнесся ко мне.

Я прошу Верховный суд внимательнейшим образом пересмотреть мое дело, отменить смертную казнь, заменив ее лишением свободы на заслуженный срок.

Весь остаток жизни буду честно, как и раньше, трудиться, чем принесу большую пользу нашему народу, нашей Родине".

* * *

А в январе в городской газете появилась краткая заметка "Убийцы наказаны". В ней говорилось о трагедии в Березовом и о судебном процессе над убийцами Нины Петровой. Заканчивалась она словами: "Приговор приведен в исполнение".

Дымер - Киев, 1968 г.