Приговор судьи

Я закинул АКМС за спину, поплевал на руки и что есть силы вцепился в канат. Только вот как-то уж больно неловко вцепился, чересчур самонадеянно. Сразу огнем полыхнули разбитые пальцы, особенно тот, сломанный стараниями моего лепшего друга. От боли я зашипел как пробитая шина, но поделать уже ничего не мог. Ноги покинули рваный край пробоины, и полковник Ветров повис на раскачивающемся из стороны в сторону канате. Хорошо еще, что особо раскачиваться было некуда. Меня сразу припечатало о борт лесовоза, и биение практически прекратилось. Именно в этот момент я и почувствовал запах смазки.

Один взгляд на покрытый ржавыми потеками борт прояснил все. Прямо по нему тянулся ровный длинный след, а может потек. Что за след, откуда он здесь взялся выяснять мне совсем не хотелось. В голове крутилась всего одна мысль или вернее сказать вопрос: что будет, если я вымажу в солидол не только телогрейку, но и руки?

– Цепляйся ногами! – приказал Андрюха снизу. – Черт, учить тебя что ли?!

Совет оказался как нельзя более кстати, и я поспешил им немедленно воспользоваться. Немедленно? Ха, как же! С первого раза веревку зацепить не удалось. И со второго тоже. Только на третьей попытке непослушный канат таки оказался зажат меж ступнями, и я очень осторожно начал спуск. Да-а, давненько Максиму Ветрову не доводилось лазить по канату. Последний раз это было еще в училище, годков так… даже страшно подумать сколько назад.

Что ни говори, а все эти мысли, да еще надсадно ноющие пальцы делали мои движения судорожными и неловкими. Неудивительно, что Леший не стал дожидаться, пока обутые в кирзаки ноги героического танкиста коснутся земли, и подхватил друга как только смог дотянуться.

– Ну ты, воин, даешь! – прогудел Загребельный. – Наверно стоило тебя на веревке спускать, как чемодан какой-нибудь.

– Разговорчики, товарищ подполковник…! – огрызнулся я, и без того находясь не в лучшем расположении духа.

– Вдобавок, еще и в дерьмо какое-то вляпался! – чекист скривился и продемонстрировал свою измазанную пятерню, которой он только что держался за полу моей телогрейки.

– Солидол это. Должно быть тот самый. Там, наверху, около пробоины им густо намазано.

– Около пробоины? – Леший задрал голову и стал с интересом пялиться на раскуроченный борт.

Я предоставил ему эту возможность, а сам поднял с земли кусок сосновой коры и как скребком стал сдирать им смазку с моего любимого серого ватника. За этим делом я даже не заметил, как Андрюха отошел шагов на сорок от борта. Вернее, конечно же заметил, только не придал этому особого значения ровно до того момента, пока ФСБшник меня не окликнул:

– Эй, чистюля, а ну тащи сюда свою задницу!

– Что там у тебя? – Я отшвырнул перемазанную в солидол щепку и, перешагивая через отдельно лежащие бревна, направился к приятелю.

Леший не спешил вдаваться в объяснения. Он просто стоял и ждал, а еще смотрел, неотрывно смотрел куда-то вверх, должно быть на борт только что покинутого нами лесовоза. Цирк-зоопарк, и чего такого он там обнаружил? Не удержавшись, я оглянулся, да так и замер с поднятой для нового шага ногой.

Это выглядело больше чем странно, это выглядело по-настоящему нереально, можно даже сказать мистично и сверхъестественно. На черном борту океанского исполина горела, переливалась всеми оттенками утреннего по адски багрового неба огромная надпись. «Иди на север», – прочитал я, еще не до конца веря своим глазам.

Глава 9

Мы долго стояли и глядели на огромные алые буквы. Лично я был растерян или даже сказать больше – ошарашен. Да и как могло быть по-другому?! Второе послание неведомо от кого, и опять персонально мне. А о том, что именно мне, я знал совершенно точно. Не могу сказать как и откуда, но знал. И, похоже, Леший эту мою уверенность вполне разделял.

– Совсем недавно намазали. Прямо к твоему приходу, – прогудел он. – Ишь, как отсвечивает!

– Да уж… отсвечивает, – подтвердил я. – И что ты по этому поводу думаешь?

– Запутанная история, – почесал затылок чекист.

– Как это верно подмечено, Ватсон, – удержаться от кривой ухмылки было просто невозможно.

– Буквы метра по три будут, и намалевали их где-то на уровне второго этажа… – Андрюха постарался показать, что наконец включил свою хваленную ФСБшную соображалку. – Это ж надо как постарались!

– На веревке с борта спустились, – предположил я. – Один держал, другой писал.

– А следов нет, потому как прибрались за собой? – Загребельный уставился на меня в ожидании ответа.

– Наверное так.

– Зачем?

– Хрен его знает, товарищ подполковник, – мне ничего не оставалось, как просто пожать плечами. – Чтобы мы не догадались чья это работа.

– А почему мы не должны об этом догадаться? Стесняются? Может они эти… Как их там? Тимуровцы, что ли? Люди делают добрые дела и не желают за это благодарности.

– Люди? – пришел мой черед вопросительно пялиться на приятеля.

– Да-а-а… – глубокомысленно протянул тот. – Вполне вероятно, что и не люди вовсе.

– Создатели? – судя по всему, я произнес именно то слово, которое уже вот-вот было готово сорваться с языка Лешего.