Приговоренная к смерти или В плену у демонов

Я не могла отвести глаз от мужчины и замаскировать свои эмоции, совершенно не думая о том, что нас снимают. Хотя, наверное, мое поведение придавало особый шарм съемке. Я скользила взглядом по великолепному телу и мужественному лицу актера. У него были короткие волосы, подстриженные по современной моде, и большие зеленые глаза, его взгляд сводил меня с ума. Я ждала его ласк, быстро представила, как эти грубые сильные руки станут ласкать мое тело, как между ног вонзится его член. Я хотела этого мужчину! Здесь и сейчас.

Его глаза блестели, и в них читалось нетерпение. Он тоже был готов, но застыл возле меня, ожидая, очевидно, команды режиссера. А режиссер молчал, уставившись в монитор камеры.

Красавчик широко расставил ноги, его ладонь стала равномерно ходить вверх-вниз по напряженному члену.

— Ну, Пьер, долго мне ждать? — не выдержал актер. — Что будем делать?

— Давай сразу, Глен, основную съемку в наручниках, как обговаривали. Достаточно с кастингом. Она прекрасная актриса. Так, секунду… Возьми наручники, камера. Работаем!

Глен подскочил ко мне, схватил за волосы, стащил с дивана, поволок за собой, ухватил за запястья, завел руки за спину, нацепил наручники и прикрепил ими к стойке. Затем нахлопал ладошками по моим щекам, легонько, мне не было больно.

После чего он наконец-то вошел в меня прямо на полу. Как я этого хотела! Сразу стало легче, меня накрыла эйфория. Самая настоящая эйфория, пронзившая все тело, сильная эмоция сладостного наслаждения от сбывшегося желания проникновения в меня элитного альфа-самца. Такого я еще не испытывала никогда! Вероятно, именно за такие эмоции женщины обожают своих кавалеров, даже если они подонки…

И это было только началом нашего секса.

— Хороша девка, — с явным удовольствием выдохнул Глен, хотя этого почти наверняка не было в сценарии.

Он положил ладони на мои бедра, приподнял и притянул меня к себе, сделал несколько уверенных толчков и… вышел.

— Ты прекрасно пахнешь, — прошептал актер, наклонился и проник языком между моих нежных складочек, прикрывающих вход в лоно.

И это было приятно! Я, прикованная к стойке, была ограничена в движениях, но, как могла, прогнулась навстречу его лицу и развела колени. Он действовал языком, лаская меня и собирая выступившую влагу.

— Поиграй с ее клитором, — велел режиссер. Умелые пальцы Глена осторожно сжали мое эрогенное сокровище, выдавили розовую горошинку, после чего горячие губы актера накрыли ее поцелуем, затем резко втянули в рот. Его зубы легонько сжали клитор и создали импульс боли пополам с удовольствием.

Я вскрикнула, он освободил мой возбужденный, болезненно чувствительный клитор. Затем прикоснулся к нему своим твердым членом. Я вскрикнула опять, вновь изнывая от желания получить мужское достоинство внутрь себя, ощутить его движения, толчки, испытать новую волну наслаждения. Очень хотелось, чтобы Глен оттрахал меня как следует, довел до предела, помог разрядиться.

Но Глен не спешил. Они с режиссером действовали по своим правилам. Актер опять надавал мне пощечин, схватил и сильно сжал сначала один, потом другой мой сосок. Он терзал их жесткими ласками, сжимал мои груди сильными пальцами, причиняя боль, вместо наслаждения. Такая боль была мне не приятна. Я не сопротивлялась, но вспомнила, что в мы с режиссером даже не успели согласовать ключевое слово, стоп съемке.

Глен, вероятно, почувствовал мое состояние и освободил грудь, поцеловал напряженные соски, разряжая мое недовольство. Какой он все же молодец! Так хорошо понимает женщину.

— Не будем спешить, детка, — шепнул он мне в ухо и прижался к моим губам властным поцелуем, проник языком в рот.

Но поцелуй длился не долго. Глен опять отстранился. Дал мне пару пощечин, надавил на ставший огненно-чувствительным клитор указательным пальцем правой руки. Только после этого гладкая головка его члена скользнула по промежности и ворвалась в меня, снова мешая боль и наслаждение. Глен вошел до упора, он буквально насадил меня на свое орудие и замер.

Жаркая волна окатила меня до самых кончиков пальцев ног, а стон облегчения прорвался через стиснутые зубы. Но в следующий момент Глен, к моей досаде, вновь вышел.

— Почему? — не удержавшись, вскрикнула я.

Актер не ответил. Его ладони обхватили мою талию, приподняли, он сблизился, подлез под меня, ухватил за бедра, потянул на себя и вынудил сесть верхом на его твердый член. Я раздвинула ноги так, чтобы все было видно оператору, и стала прыгать на члене. Наручники, конечно, стесняли движения, но они не являлись серьезной помехой на пути получения удовольствия. Раздразненные ласками эрогенные зоны одаривали волнами блаженства, по коже разбегались озорные мурашки.

Сердце бешено колотилось в груди, но я не замечала такой мелочи, как и присутствия режиссера, который молча наблюдал за нами. Похоже, он был доволен. И даже оператор, снующий вокруг нас с камерой, не мешал моим эмоциям. Возможно, это даже заводило меня еще больше.