Приговорённые к Аду. Кровь ангела

– А, так я… – Нигар отчего-то растерялся, потом подумал и продолжил: – Я тут посетил тайный архив Тагаса, – внезапно прошептал он. – Ну, тот, что в подвале храма… Хотел покопаться в древних свитках… А тут, как нарочно, Михаил туда явился. Я даже исчезнуть не успел, а открывать портал при нём не решился – побоялся, что он узнает об этих моих маленьких способностях и сразу поймёт, кто ему весёленькую жизнь устраивает, – глаза младшего хитро блеснули. – В общем, спрятался я за стеллажом со свитками и уже приготовился отсидеть в Тёмной грани неделю – не меньше. Михаил сначала к противоположной стене пошёл, и вдруг стена отъехала в сторону, представляешь? А там ещё одна келья – вся такая тёмная и огромная, как библиотека. Архангел прошёл внутрь и осветил пространство магией. Я увидел тысячи свитков, очень старых, почти коричневых от времени. Толстенные книги и фолианты, украшенные золотом. Но самые потрясающие раритеты я увидел тогда, когда Михаил открыл ещё одну скрытую дверь, на которой сияла чёрная Руна Вечности, Белл! Та самая, что означает Божественную Печать и, при взгляде на которую, любая жизненная субстанция превращается в прах, помнишь, об этом Гавриил рассказывал на занятиях?!.. Честно говоря, увидев руну, я так испугался, что и правда, чуть прахом не стал. Зажмурился и жду, когда меня Святой огонь сожжёт и в мелкую пыль развеет, а в памяти всё крутятся слова Гавриила о том, что только Великим возможно узреть тайну замысла Божьего и вынести свет Его Печати. А уж прикоснуться к тому, на что она наложена, может лишь тот, в ком течёт сила и кровь самого Создателя… – Нигар сделал паузу, и, удовлетворённый тем, как Белл затаил дыхание, повёл свой рассказ дальше. – Короче, ждал я, ждал, когда меня изжарят за непослушание, но так и не дождался. Набрался наглости и приоткрыл глаза… Вижу, Михаил берёт с полки какую-то тетрадь, достаёт перо и что-то пишет. Меня от любопытства аж перекосило всего. Так захотелось узнать, что Архангел там строчит, что даже зубы свело. Да ещё свитки древние, словно нарочно, на стеллажах мерцают, сами в руки просятся! Ух, Белл, не передать, что я тогда испытал! Стою и думаю, как в это тайное хранилище можно проникнуть, ведь там наверняка магическая защита установлена. Мне бы смотаться оттуда, пока Михаил занят, а меня всего трясёт, манит, будто затягивает что-то. Я едва сдержался, ноги сами к хранилищу шли. Хорошо, хоть Архангел был слишком увлечён записями и не заметил ничего… Я зубы стиснул и заставил себя исчезнуть, но теперь только и думаю, как пробраться в ту тайную келью! Кажется мне, что все тайны раскроются, если те свитки и тетрадь заполучить!

– И что ты там найти собираешься? – выслушав брата, Белл-Ориэль неожиданно нахмурился.

– Я думаю, там про нашего отца что-то написано, – Нигар тоже стал непривычно серьёзным. – Тетрадь, похоже – дневник самого Михаила или что-то в этом роде. Я бы всё отдал, чтобы заглянуть в неё, Белл.

– Даже не думай! – вдруг решительно оборвал старший, побледнев от накатившей ярости. – Ни одна тайна не стоит того, чтобы рисковать своей жизнью, Гин! Пообещай мне, что забудешь об этой дурацкой двери и больше туда не сунешься!

– Но, Белл, ты не понимаешь…

– Обещай мне, Гин! – упрямо потребовал Белл-Ориэль, уцепившись в плечо брата. – Поклянись!

– Ладно, – обречённо вздохнув, Нигар недовольно кивнул. – Я не пойду туда… Только как мы тогда что-то узнаем об отце? Вряд ли Михаил однажды сжалится и захочет нам рассказать.

– Не знаю как, но мы всё выясним, братишка, – отпустив его, Белл резко поднялся и, распахнув шкаф, начал выкидывать из него свои вещи. – Только не смей ради этого рисковать собой, понял?! Нам не нужна правда, такой ценой.

Нигардиэль не ответил. Понуро кивнув, он несколько секунд ещё наблюдал за тем, как старший складывает тоги, потом уныло поплёлся к дверям.

***

Нигар задумчиво бродил по дорожкам цветущего пышным убранством парка и чувствовал, как на него накатывает ощущение безмерной тревоги и одиночества. Страх за брата холодными клещами сжимал его сердце и заставлял душу корчиться от дурного предчувствия. Кроме того, мысли о тайной тетради и вожделенных свитках не давали покоя, и не позволяли прислушаться к голосу разума, который настойчиво требовал выкинуть всё это из головы.

Нигардиэль даже не заметил, как остановился, сосредоточенно размышляя над тем, как лучше проникнуть на запретную территорию, и преодолеть магическую защиту, которая, скорее всего, охраняет мрачную келью. Он пытался вспомнить, как Михаил открыл потайную дверь, но не мог. Слишком перепугался тогда и ничего не разглядел. От слабого голоса совести, который шевельнулся где-то в груди, парень просто отмахнулся, предпочитая не думать сейчас об обещании, которое дал брату, и, оправдывая себя тем, что пока ничего не нарушил. А не размышлять о том, как обойти магические ловушки, Нигар Беллу не обещал, так что и беспокоиться не о чем.