Приговоренные к приключениям

— Слушай, это же надо было так… — Фараон долго пытался подобрать слово поприличнее, и Вар видел, как шевелятся его губы в беззвучной попытке удержать ругательство. Потом валлиец сдался и обреченно махнул рукой. — Так на-ко-ся-чить.

Слово «накосячить» Фараон произнес по-русски и даже довольно чисто, хоть и по складам.

— А чего сразу я? — вскинулся Варфоломей. Потом вспомнил и погас лицом. — Ну да, точно я… Но ты тоже хорош!

— Я? – в свою очередь изумился Фараон. — Постой-постой, с этого места поподробнее, друг мой. В чем моя вина, по-твоему?

— Мог бы меня и остановить вовремя, — угрюмо сказал повар, крутя в руках пустую стопку. Зачем-то поднес ее к носу, понюхал и передернулся.

— Хорошая текила, — укоризненно посмотрел на него хозяин «Дубового листа». — Чего ты кривишься?

— В рот ее больше не возьму. Никогда. Даже не уговаривай.

— И не собирался. А насчет «остановить вовремя» — ты хоть помнишь, каким ты был в тот самый момент?

— Как же я могу это помнить, — пробурчал Варфоломей, — если я с трудом помнил, как папу с мамой звали…

— Вот-вот. А я, знаешь ли, пока еще не совсем спятил, чтобы пытаться остановить двухметрового голема со стеклянными глазами, который рвется обслужить сразу всех сеньорит в заведении.

— Обслужить? — с ужасом переспросил Варфоломей. — Я?

— Ну да… Тьфу ты, Вар! Я в смысле — всем налить, поулыбаться и отвесить комплименты, а не то, что ты подумал!

— Аллилуйя… — обессиленно прохрипел его приятель, утирая холодный пот полотенцем. — Знаешь, мне сразу полегчало.

— По тебе как-то не скажешь, — критически хмыкнул валлиец. — Синий, как мануанус после фугу.

Повар передернулся и сжал виски ладонями.

— Не напоминал бы ты, а… — но тут, судя по резко остановившемуся взгляду, его осенила какая-то мысль. Варфоломей поднял глаза на лампу в модном стиле «лофт» и тихо спросил:

— Это ты сделал?

Лампа безмолвствовала. Фараон прищурился и хотел что-то сказать, но поднял бровь и тоже посмотрел на медный плафон под потолком.

— А ведь верно… Эй! Слушай, если это твоих рук… лап… хобота дело, то все, молись. Мы тебя предупреждали в прошлый раз.

Оба замолчали и вдруг заревели в один голос:

— МАНУАНУС, ТВАРЬ ТЫ ЩЕТИНИСТАЯ! ЭТО ТЫ СДЕЛАЛ?!?

Люстра задрожала и замигала. Потом из-за блестящего начищенного плафона высунулась тощая лапка и раздался короткий испуганный писк:

— Неть!

— Не он, — вздохнул Варфоломей.

— Уверен? — подозрительно осведомился Фараон, на всякий случай прикидывая, чем бы тяжелым запустить в лампу.

— Да уверен, уверен, — скривился коллега. — Ему прошлого раза хватило с избытком. Да и пообещал он. Нет, дружище, нет. Это мы сами. Я, в основном. Теперь надо думать, как из всей этой кучи дурно пахнущего вещества выкарабкиваться. И желательно, как можно быстрее. Иначе мало нам не покажется.

Фараон мрачно кивнул головой.

— Похмелиться бы! — по-русски простонал Варфоломей, прижимая ко лбу стакан с кубиками льда. — Но нельзя.

— Почему? — с невольным интересом спросил валлиец.

— Потому что качественное опохмеление ведет к длительному запою, вот почему. Не забывай, я все-таки из России.

— Я думал, у вас там так принято — каждый день похмеляться…

— Ну да. В перерывах между растопкой реактора, кормежкой медведя и игре на балалайке посреди бескрайних сугробов центральной улицы. Иногда меня потрясает твое знание наших старинных славянских обычаев, Бриан. Может, ты еще и любимый русский тост знаешь?

— Конечно, — уверенно сказал Фараон. — Na zdorovje, spasibo!

— Пожалуйста, — мрачно отозвался лысый повар. Он встал и пошел на кухню, бормоча себе под нос:

— Чай… Мне нужен чай… Много крепкого чая.

Хозяин паба остался в одиночестве. Мужчина задумчиво поерошил седую конкистадорскую бородку и прошептал:

— «Подарите мне то, чего у меня никогда не было». Интересно, сеньорита, что вы имели в виду? Или вы все-таки сеньора?

Некоторое время назад. Варфоломей

Я проснулся и понял, что кто-то настойчиво трясет меня за плечо. Приоткрыл один глаз. В комнате было уже светло, а надо мной склонилось знакомое бородатое лицо, приговаривающее: «Вставай, вставай скорее!»

— Елки-палки, Фараон! — возмутился я. — Ты бы хоть постучался сначала!

— Думаешь, я не стучался? — пожал острыми плечами валлиец. — Чуть руку себе не отшиб! Там, на двери снаружи, по-моему остались вмятины от моего кулака. А ты храпишь и даже ухом не ведешь.

— Это потому что у меня совесть чистая, — зевнул я.

— Ну да, — ехидно сказал мой работодатель, — или очень вовремя появляющаяся глухота.

— Ты меня зачем разбудил? Что, пожар? — я решил, что препираться можно бесконечно, а лучший вид защиты — это нападение.

— Почти, — лаконично отозвался Фараон.

И тут я вдруг понял, что за окном стоит грохот, который не может заглушить даже толстая двойная рама. Похоже было, что на улице идет перестрелка, будто схлестнулись две небольшие армии.

— Что за ерунда? — растерялся я.

— Мексика, Вар! — воздел валлиец к потолку длинный указательный палец.