Приговоренные к вечности. Часть 1. Остаться в живых

Он взмахнул правой рукой, пытаясь понять, как этим странным оружием можно работать, но вдруг понял, что с руками что-то происходит. Опять накатила сильная боль в позвоночнике, такая, что на глаза навернулись слезы. Ему хотелось кричать, но он стыдился перед ними… Его зашатало, помещение поплыло перед глазами, ему показалось, что у него нет ног, нет рук, а туловище разрывается, растягивается во что-то невообразимое… Вспомнив совет синеглазого элеза в Белом овраге, и чувствуя, что задыхается, он рывком выбросился на площадку за окном. Краем глаза он заметил, что Кольер не только спокойно стоит и смотрит, но и удерживает Тэра от попытки броситься за Сашей.

Тем временем боль стала совершенно невыносимой, и он закричал, полностью теряя контроль над собой, и чтобы прекратить эту адскую пытку, бросился с плато вниз, на скалы, в спасительный снег…

Скалы промелькнули очень быстро, буквально слева от него, и он вдруг понял, что не упал. Более того, что боли он больше не испытывает. Он осознал, что. летит. Осторожно повернув голову, он обнаружил, что вместо рук у него зеленовато-золотистые мелкочешуйчатые крылья, чем-то похожее на кожу малой перчатки. То, что было ниже, оказалось длинным чешуйчатым змеевидым туловищем, ниже на корпусе которого обнаружились четырехпалые лапы, довольно большие и мощные. Я — не человек? Что со мной случилось, где мое тело… паника захлестнула его и он вдруг испугался, что потеряет контроль над полетом, собственно вообще не умея летать самостоятельно, да еще в таком странном состоянии. Он неловко изогнулся, развернулся и, нелепо и суетливо дергая крыльями, поднялся вверх, к карнизу, с которого бросился несколько минут назад.

Кольер стоял в дверном проеме, терпеливо ожидая его возвращения.

— Осторожно, — сказал он, когда Саша почти упал на каменный балкон. — Отойди подальше от края и вспомни себя таким, каким ты был до этого. Руки-ноги свои вспомни, — хладнокровно посоветовал он.

Саша попытался подтянуть крылья к туловищу и снова ощутил уже знакомую острую боль в позвоночнике. Сознание выключилось, а когда он пришел в себя, Кольер сразу же вздернул его на ноги.

— Все, на сегодня хватит. Пошли.

Но Саша не мог. Его трясло от холода и страха, но мучительнее всего было острое непонимание происходящего. Он обернулся назад, на горы, и неожиданно увидел, как словно бы ниоткуда, прямо из небесной синевы, вынырнула огромная черная птица размером в полнеба. Ворон несся прямо на него с такой стремительностью, что Саша отпрянул назад, желая побыстрее заскочить внутрь, но птица неожиданно заложила вираж перед карнизом, не долетев до него всего ничего, и стремительно ринулась вверх. Саша как завороженный наблюдал, как он заходит на второй круг и… внезапно позавидовал его совершенному умению держаться в воздухе.

— Как же, убьешь его, — буркнул Кольер, и в голосе наставника Саша неожиданно услышал облегчение со скупыми нотками радости.

— Он… видел, как я…превратился в… это? — спросил Саша, дрожа от охватившего его мучительного холода и усталости.

— Да, скорее всего. Или почувствовал, — ответил Кольер. — Давай-ка уходить. Я не уверен, что он сейчас безопасен. Вороны никогда не отличались особой вспыльчивостью, но если их очень сильно разозлить, то…

— То что? — спросил Саша

— Лучше не злить, — усмехнулся старый наг. — Уходим.

***

Огромная черная птица кружила над сумрачными южным полесьем Ар Ирнана, выслеживая добычу. Птице было хорошо — она была сыта, сильна, довольна и не чувствовала ни преград, ни опасности. Где-то глубоко пряталась частица человеческой души, слабая частица, испугавшаяся зверя, не желавшая ни повелевать, ни покориться. Птица наслаждалась теплой, сытной плотью и частица человека в ней вынужденно делила с ней этот экстаз. Однажды, в одну из теплых ночей в полете над иллимскими островами, ворон почувствовал рвущуюся грань и отчаянный крик другой птицы — зеленоглазой сущности, бывшего божества, заключенного в плену Маара. Взмыв ввысь, он легко прорезал Грань и мгновенно очутился в том месте, где опять из рассеченного ножом пространства ползли нелепые сгустки некроса. Он решил не снижаться, он и так хорошо знал, что там происходит. Люди уничтожали нэргов, сбивали воздушные машины, и когда бесформенные куски плоти были уничтожены, он сделал петлю над разрывом, стремительно сращивая прореху. Описав еще один круг над полем боя и убедившись, что ни одна тварь не ушла живьем, он взметнулся в небо и направился вдоль Фераннонского хребта посмотреть на свою землю. О да, это была его земля, он чувствовал каждую ее клеточку, каждое живое существо в этом мире принадлежало ему. Он был сыт и охотиться больше не хотел. Накупавшись вдоволь в ледяной воде у северного берега, он опустился на одном из любимых островов, чтобы погрузиться в глубокий, но чуткий сон.