Приговоренные к вечности. Часть 1. Остаться в живых

Юлька нырнула в хорошо знакомую приземистую дверь; в глубине полутемных комнат глухо брякнули глиняные колокольчики. Сюда она заглядывала и ранее. Аптекарские лавки Ар Хойта напоминали ей жилище Бабы Яги: пучки трав по стенам, старые, испачканные сажей глиняные горшки, кривоватый низенький прилавок, черный зев печи, в которой тускло тлели угли, склянки со странным содержимым, чучела местных зверей и птиц по углам, шкуры на лавках для посетителей… Она допускала, что многие вещи находятся здесь больше для антуража, чем для дела, поскольку хозяин лавки казался ей вполне нормальным, современным Разумным, и уж на ведьмака не походил нисколько.

Хозяин лавки, пожилой хойгор, совершенно седой, с глубоко посаженными темными глазами, характерным темно-золотистым загаром лица и рук, прищуром обитателей ледяных пустынь, вышел ей навстречу, держа в руке склянку с порошком собственного приготовления. Местные жители предпочитали снадобья на основе местного сырья, чем привезенные издалека и зачастую весьма дорогие по цене. Юлька, обменявшись приветствиями, перечислила нужные ей травы и пока он неспешно отбирал и упаковывал упомянутое, украдкой посмотрелась в стоявшее в дальнем углу зеркало. Зеркал в рмердах не было, а в лавках их вешали специально для приезжавших из дальних концов Ар Хойта хойгоров, никогда не видевших подобного чуда. Юлька же, попав в город, старалась зайти куда-нибудь, чтобы посмотреть на свое отражение и хотя бы потом попробовать привести себя в соответствие со своими представлениями о красоте.

Отражение ее давно уже не радовало. Волосы, отросшие почти до плеч, стали заметно гуще, расчесывались плохо, путались, завивались неожиданно крутыми кольцами, и все время вылезали из-под шапки. Лицо ее, мягкий правильный овал, заметно похудело и осунулось, кожа обветрилась, местами покраснела, губы были вечно сухие и иногда трескались. На скулах был не то загар, не то румянец. Носик, чуть вздернутый, лишился последних веснушек. Руки огрубели, ногти, привыкшие когда-то к уходу и регулярному маникюру, пришлось коротко остричь. В глазах, темно-серых, больших, с пушистыми, не очень длинными, но густыми ресницами, появилось странное выражение — что-то диковатое, резкое, словно она на самом деле стала истинной ледяной наездницей.

Расстроившись, она резко отвернулась от зеркала.

Старый хойгор, подняв на ее глаза, улыбался.

— Юлья — хоор что звездочка на ночном небе, — сказал он.

— Вы знаете, как меня зовут? — удивилась Юлька.

— Слухи бегут быстрее ууррсов, — хмыкнул тот. — Во многих рмердах сейчас шепчутся о новой ночной звезде, которой поклонился сын хозяина ледяных степей, — продолжил аптекарь все в той же витиеватой манере. Юлька улыбнулась краешком рта. Это ее Умка — сын хозяина ледяных степей? Хозяин ледяных степей был божеством хойгоров, но не Вечным, не живым богом во плоти, а обычным мифологическим персонажем. Грозный богатырь-великан с тысячей черных кос, один глаз его был солнцем, другой — луной, дыхание — ветром, шаги — землетрясением, а любовь — пожаром, — так пели в рмердах сказители.

— А о чем еще шепчутся в рмердах? — полюбопытствовала она.

— О, всего не упомнишь, — аптекарь, закончив упаковывать травы, протянул ей тонкий полотняный мешочек. — Говорят, что один из вождей Ночных Птиц собрался вскоре навестить Снежных Оленей. Он уже год, как вдов, — и, видя недоумение Юльки, продолжил. — Ночные Птицы — богатый, сильный клан. Только в Красном краю у них двенадцать рмердов. И жены у них под стать вождям. Обычные девки им не нужны…

Юлька смутилась. Намек показался ей слишком прозрачным.

— Думаете, это ради меня? — спросила она шепотом.

— Я не вижу красных серег в твоих нежных ушках, Юлья-хоор, — лукаво улыбнулся аптекарь. — Может быть, рубины Ночных птиц придутся тебе по душе?

Поспешно забрав покупки и скомкано поблагодарив старого хойгора, Юлька выскочила из лавки. Странную новость следовало проверить.