Приговоренные к жизни

Она развернулась и почти побежала прочь с моста. Валентина провожала женщину взглядом, пока та не добралась до ближайшей остановки. Когда женщина залезла в подошедший автобус, Тинча вернулась к ребятам.

Илья и Гера ждали у перехода.

— Знаешь, её ореол менял цвет несколько раз, пока вы разговаривали, — сообщил Гера. В его голосе чувствовался искренний интерес. — Ты о чём с ней болтала?

— Так, о женском, — пожала Валентина плечами. И тут же поймала себя на глупой самодовольной улыбке.

Тьфу, я, наверное, сейчас выгляжу, как Лэйла после удачно выполненной работы.

— Ты не должна была… Это неправильно. Не по методике, — сурово выговорил Илья.

— Подумаешь. Главное — результат. А человеку иногда просто нужно выговориться. Вот и все. И не нужны ваши методики, — Валентина еле сдержалась, чтобы не показать язык.

И чего он так разозлился? Я же молодец. Женщину отговорила с моста бросаться. А он недоволен.

— Твое вмешательство может обойтись этой женщине куда дороже. Гера, да скажи ты ей. Чего язык проглотил?

— Сегодня, покупая в зоомагазине новый поводок для собаки, она встретит девушку — Инессу. Разговорится с ней. Инесса посоветует ей начать новую жизнь. У них, в «Церкви нового тысячелетия». Позже эта несчастная женщина перепишет на ООО «Крылья вечности» квартиру и останется на бобах…

Что за?..

— Всё равно! Жизнь в нужде, в страданиях… любая жизнь — лучше, чем смерть, — не сдавалась Валентина.

— Но ведь она могла и сама раздумать прыгать, — скрестил на груди руки Илья. — И пойти домой заедать несчастье пончиками.

Могла или не могла?

Валентина думала об этом весь вечер, лёжа в кровати. Она посмела вмешаться в чужую судьбу. Изменила чью-то жизнь. Но разве не этим невольно занимаются все люди? Встречаясь, общаясь.

Наши слова, наши поступки всё это влияет на других. Все люди связаны. Не это ли мне пытался объяснить Гера однажды, говоря, что человечество — это один организм, где каждый зависит от другого?

Глава 9 Курица с черносливом

— Ты на меня обиделся? — спросила Валентина.

Илья сидел за столом и рассматривал записки из коричневых конвертов. По кухне разливался терпкий аромат кофе. Они были дома одни. Гера с утра отправился за покупками. Так повелось, и Гера не возражал. Ему нравилось прогуливаться в одиночестве.

— Нет, — буркнул Илья, не поднимая глаз.

— Я просто не понимаю, что плохого вчера натворила.

— Слушай, Тинча. Всё нормально, не парься, — он сделал глоток из чашки и поморщился.

Тоже мне — командир. Подумаешь, не послушались его.

Валентина чувствовала себя бодрой и полной сил. Даже угрюмое лицо Ильи не могло испортить ей настроения. Сквозь стёкла пробивался солнечный свет, наполняя комнату уютным теплом. Новизна ощущений, которые она испытывала с тех пор, как выскочила за Ильёй в сырую ночную неизвестность, и не думала притупляться.

Что может быть лучше, чем новый день, который ты можешь прожить… а не проспать?

— Тогда снова друзья, — Валентина примирительно протянула ладонь.

Илья осторожно взял её за мизинец:

— Мирись-мирись и… давай больше без творческой самодеятельности.

— Ты решил, что мы будем делать дальше? — спросила она, усаживаясь рядом.

— Мне кажется, в этих посланиях есть ещё что-то, какой-то тайный смысл. Который мы не видим, — задумчиво произнёс Илья, разглядывая записки. Он разложил их по порядку.

«Илья, в моём кабинете на втором этаже»

«Тинча, тебе нужно следовать за брюнетом. Целую, мама»

«Лэйла, навести своих родных дома»

«Гера, доверяй себе 3»

— Я уже который день бьюсь. Ну должно же здесь что-то быть, — сокрушался Илья. — А ты как думаешь? Ты ведь хорошо знаешь свою мать.

Хорошо ли я знаю её? Да — это самый родной человек для меня. Вместе мы казались несокрушимой силой. Она была у меня, я — у неё, и больше мы никого в этот узкий круг не пускали. Но многие вопросы мама умело обходила стороной. Особенно если это касалось её жизни до моего рождения.

Валентина даже не знала, кем был её отец. То ли он погиб, то ли исчез куда-то. У неё от него было только отчество — Сергеевна. Больше ей о нём ничего не известно. А ещё Нелли всегда путалась, в каком роддоме родила дочь. Сначала это был перинатальный центр номер один, потом областной центр, а иногда и вовсе столичная клиника.