Приговоренный

Угадал, гад. Или кто-то что-то видел. В лесу иногда кусты с глазами попадаются. Теперь и правда пора язык развязывать. Иначе запросто без него обойдутся и не будет никаких шансов. Болото не океан — полтора на два километра. Бывшее озеро, топь. А поскольку прокурор хорошо знает, что в нычке, то уже догадывается, где ее Клык мог пристроить. Потому что это в болоте не утопишь и вообще лучше в сухом месте держать.

— Ну, вы, Виктор Семенович, ас! — с подчеркну

той лестью восхитился Клык. — Просто Шерлок Холмс с доктором Ватсоном плюс Знаменский, Томин и Кибрит, вместе взятые!

— Спасибо, порадовал. Так какие ты из моих сообщений сделал выводы?

— Нормальные. Пора сдаваться.

— Ну и сдавайся, если можешь.

— Так ведь жить хочется… — Клык закатил глаза. — Черное болото — оно топкое, там и местные только по краю ходят, в середину не суются. Вот начну вам объяснять, как дойти до нычки, а вы чего-нибудь не так поймете, провалитесь, утонуть можете. Видели фильм «А зори здесь тихие…»? Там девушка утонула. Очень жалко!

— Понятно, дорогой товарищ, куда ты гнешь! — повеселел Иванцов. — Стало быть, есть желание проводником поработать? Хорошо, уважим твою просьбу. Не ждать же до зимы, пока болото замерзнет… Завтра утречком и съездите.

Клык порадовался одному — хоть до завтра дожить можно.

ОТПУСКНИЦА

Вера Авдеева проснулась поздно. Во-первых, не было шума городского, то есть рычания автобусов и грузовиков под окнами, которое будило ее каждое утро и приказывало: «Подъем!» — не хуже армейского старшины. В армии Верочка не была, но в течение всего трудового года постоянно ощущала себя солдатиком, которому то и дело отдают команды.

Во-вторых, ей не нужно было идти на работу, так как она уже вторые сутки находилась в отпуске. Первые сутки она потратила на то, чтобы добраться на электричке до станции Сидорово, дождаться там автобуса и доехать до села Лугохино, пешочком пройти от центральной усадьбы до деревни Марфутки, отпереть дом и привести комнаты в порядок. «Привести в порядок» означало помыть полы, смести паутину из углов и пыль с подоконников, вытрясти половики, ополоснуть пропылившуюся посуду, разложить привезенные с собой продукты и проделать еще массу мелких дел, перемежавшихся разговорами с соседкой Надей. Все это привело к тому, что заснула Вера только во втором часу ночи и проспала часов до десяти утра, а не встала с петухами.

Впрочем, встать с петухами она не могла бы в любом случае. Просто-напросто в Марфутках уже давно не было ни петухов, ни кур. И вообще никакой живности тут не держали, кроме собак и кошек, которых привозили и увозили с собой. Деревня уже несколько лет как превратилась в подобие дачного поселка.

Последней постоянной жительницей Марфуток была Верочкина бабушка Тоня, мать отца. Пока Верочка не выросла, она почти каждое лето проводила в Марфутках. Правда, не в этом доме. Тот, старый, сгорел от грозы три года назад. Нашелся какой-то добряк, живший где-то далеко, но владевший в Марфутках вот этим домом. Он не то просто подарил его бабе Тоне, не то продал за какую-то ничтожную цену. Со всем содержимым. С мебелью, посудой, половиками, бельем, даже семейными фотографиями, висевшими в рамочках на стене. Верочка хотела было найти этого человека, чтобы написать о нем очерк, но Слуев сказал, что это, во-первых, не относится к криминальной хронике, а во-вторых, писать о своей родне для журналиста не слишком этично. Вера хотела подзудить кого-нибудь из отдела сельской жизни, но там никто так и не собрался, а бабушка тем временем, прожив полтора года на новом месте, умерла. Где-то за несколько месяцев до смерти она неожиданно приехала в город и сообщила отцу, что оформила завещание на Верочку. Так гражданка Авдеева стала домовладелицей.

Ни отец, ни мать после похорон бабушки в деревню не приезжали. Для отца родным был тот, старый дом, а этот только напоминал о последних днях его матери. Да и не нуждался он в том, чтоб кататься на природу за полтораста километров от города. У его жены была небольшая дачка, до которой добирались за полчаса на автобусе безо всяких пересадок. Что же касается Верочкиной матери, то ей и вовсе при новом муже ездить на родину прежнего было ни к чему.

Вере, конечно, некогда было следить за огородом. Она ни черта не понимала в сельскохозяйственных премудростях, заниматься ей всем этим было лень. Кроме того, в течение двух выходных дней она просто не успевала бы проводить все эти посадки, подкормки, прополки, окучивания и т. д. Но зато соседка Надя, которая во всех огородных делах была дока, сразу же положила глаз на прилагавшуюся к бабушкиному дому «фазенду» в пятнадцать соток.