Приговоренный

О «своем» сне он рассказал постороннему человеку, только став взрослым. Когда Юлий еще числился в ОБЭП, ему поручили проверить факты, изложенные в заявлении против некой Ольги Викторовны Басенко, занимающейся частной практикой то ли психотерапевта, то ли психоаналитика, этого для себя он так до конца и не уяснил, как не уловил и разницы между этими двумя понятиями. Заявитель утверждал, что лечился у Басенко от алкоголизма, отдал немерено денег, а пить так и не завязал, и все потому, что эта дама на самом деле никакая не психоаналитик, а мошенница, обманывающая доверчивых пациентов, что и диплом у нее поддельный, и что она ссуду взяла в кредитном обществе под липовые документы, и что зарплату своим двум ассистентам выдает, что называется, «в конверте», без соответствующих отчислений в бюджет.

Ольга Викторовна оказалась приятной особой, высокой и стройной, с очень хорошими манерами. Короткие, выкрашенные в огненно-рыжий цвет волосы и умные, слегка раскосые глаза делали ее похожей на лисичку, хитрющую, но очень обаятельную. Она была старше Юлия на пять лет, но все равно ему сразу понравилась. Не последнюю роль в этом сыграло недополученное в детстве материнское внимание, отчего Юлия тянуло к женщинам чуть постарше.

Как бы там ни было, но заявление обиженного на Ольгу Викторовну пациента он отработал тяп-ляп, ничего противозаконного в деятельности психоаналитика не установил. Тогда-то, во время их последней, как полагала Ольга Викторовна, беседы, Юлий и рассказал ей о своем сне.

Басенко слушала очень внимательно, поигрывая массивным серебряным брелоком, формами и размерами напоминающим спичечный коробок, на одной стороне которого был изображен полнощекий ребенок с луком и крыльями за спиной, на другой – скелет, как Юлий позже узнал, Эрос и Танатос – символы современной психотерапии.

– Интересно, – сказала она. – И когда впервые это с вами произошло?

– Мне кажется, этот сон я вижу, сколько себя помню. Лет с шести.

Когда Басенко выразила удивление, заметив, что обычно люди помнят себя с гораздо более раннего возраста, Юлий ответил, что в детстве ему случалось терять память, после того как, попав с отцом в небольшую аварию, он сильно ударился головой.

Ольга Викторовна прочла целую лекцию, б'oльшая часть которой осталась для Юлия непонятной. Единственное, что он смог уяснить, – это то, что причины подобных снов продолжают оставаться неясными, тем более если им предшествовали ушибы головы и ретроградная амнезия.

– Как бы там ни было, сны никогда не изнуряют человеческую душу. Сны – это вечная молодость, несчастны те люди, которые не видят снов, – закончила она, как Юлий подозревал, цитатой из классика от психологии, после добавила, на этот раз от себя: – Не тревожьтесь. Все у вас хорошо.

– Да я и не тревожусь. Я знаю, что все хорошо.

– Что ж вы мне тогда голову морочите?

– Не хочу расставаться. Что вы делаете сегодня вечером?

После этих слов она в первый раз посмотрела на Юлия как на мужчину, а не как на сотрудника внутренних органов. Результат оценки оказался в его пользу.

– Не знаю, – улыбнулась она. – Но вы, я вижу, человек сообразительный. Что-нибудь придумаю, с вашей помощью.

Отношения, которые установились между ними, с полным на то основанием можно было бы назвать странными, но они устраивали обоих. Юлий и Ольга периодически встречались, могли даже жить попеременно друг у друга по нескольку дней, чтобы потом надолго потерять друг друга из виду. Прошлым летом они провели две неплохие недели в Греции, и окружающие считали их супружеской парой во время медового месяца. А вернувшись довольными и загоревшими, разъехались по домам и потом в течение трех месяцев не то что не виделись, а даже не разговаривали друг с другом по телефону. Юлий догадывался, что у Ольги есть и другие мужчины, но не испытывал по этому поводу никаких комплексов. Потому что знал: возникни у него потребность увидеть Ольгу – стоит только позвонить, и она, бросив все дела, примчится к нему.

Именно такая потребность возникла после того, как Юлий оставил на столе начальника отдела по выявлению организованных преступных группировок Руслана Петровича Сыча рапорт об увольнении и милицейское удостоверение.

Потягивая коктейль «Превед, медвед» – жуткую огненную смесь черного рома, абсента, коньяка и самбуки, – Юлий рассказал подруге о происшествии возле «Малыша и Карлсона» и о том, что последовало потом. Как всегда, она слушала его очень внимательно и полностью одобрила его поступок:

– Достойно. Мало кто отважится в наши дни пойти наперекор начальству. Да еще такому, как этот ваш Лапов. Правильно сделал, что на все забил. Не твое это. Я все собиралась тебе об этом сказать, но боялась, что ты неправильно меня поймешь. Не торопись, еще успеешь найти свое место в социуме.

Юлий отодвинул недопитый бокал:

– Какое колючее слово. Социум. Как в большом муравейнике. Не хочу колготиться в этом гребаном социуме. Хочу быть сам по себе. А еще я хочу тебя. Прямо сейчас. Поехали быстрее ко мне.

Ольга томно улыбнулась:

– Все, что пожелаешь, мой герой.