Приговоренный к призме

Казалось, что Эже и его сородичи были обречены зависеть от милости ночных органосиликатных бандитов. Из того, что рассказали библиотеки, следовало, что ввакориты, почти наверняка, вернутся. Возможно на этот раз они будут лучше вооружены и подготовлены к борьбе даже с незванными чужаками.

— Это несправедливо, — сказал он, в конце концов, не подумав, что его мысли будут подхвачены говорунами и переданы всем окружающим.

— А кто, когда утверждал, что жизнь справедлива? — усмехнулся четвертый врач. — С этим ничего не поделаешь. Когда садится солнце, укладываемся и мы.

— Ваши тела так хорошо устроены, так эффективно приспособлены. Это вас и сдерживает. Может быть, настанет день, и вы получите доступ к передовой технологии моего народа. Вы — естественные биосиликатные инженеры, и я могу себе представить, как в будущем вы создадите нечто столь же технически развитое, как наши достижения, но без помощи машин, — и он показал им на маяк для крайних случаев, который пульсировал у него на запястье.

— Это прибор, производящий сигнал, который мы собираемся уловить и проследить до источника. Он представляет собой маленький передатчик, локатор и идентификационный маяк одновременно, питаемый крохотной литиевой батарейкой.

Одна из библиотек дернулась.

— Батарейкой? Это похоже на сердце.

— Нет, это не одно и тоже, — он нахмурился, сосредоточенно, напряженно соображая. Сумасшедшая идея! — Они совершенно разные.

Один из врачей подполз поближе. Многочисленные линзы сфокусировались на тихо мерцающем маяке.

— Можно я посмотрю на него поближе?

— Хорошо, но будьте с ним очень осторожны.

— Мы осторожны во всем, — последовал слегка оскорбленный ответ.

Они ему поверили. Он мог ответить им только тем же, даже если это касалось последнего связующего звена с человеком, возможно, спасшегося после катастрофы на станции. Конечно, они будут чрезвычайно осторожны.

Волыним и указательным пальцами он вытащил прибор из его асептической оболочки в запястье и передал любознательному инопланетянину. Врачи столпились вокруг странного артефакта. Специфические суставы и конечности бережно — бережно знакомились с ним.

— Интересный вкус, — пробормотал первый врач.

— Майориан, янкот, серириджиа, — добавил второй.

— А как внутреннее строение?

Эвана передернуло, когда они вскрыли заднюю крышку ячейки, но он сдержался и не стал вмешиваться.

— Потрясающе. Видите вот здесь? — заметил третий. — Отличается, но не сложнее.

— Назначение четко выявляется в строении, — прокомментировал первый.

Наконец, они отдали его обратно Эвану.

— Я полагаю, — торжественно объявил первый врач, — что мы можем его скопировать и приспособить к нашим телам.

Эван вставил его в запястье и ласково улыбнулся.

— Мне не хочется принижать ваши способности, но не думаю, что вам это удастся. Этот маяк — продукт высокоразвитой современной технологии. Его не выращивают, как цветок.

— Разумеется не весь орган. Нас интересует только его сердце.

— Даже оно. Здесь используется литий. А со свободным чистым литием обращаться не просто, с ним нельзя работать на воздухе. Он слишком реакционноспособен.

— О чем это он говорит? — пробормотал второй врач.

— По-моему он имеет в виду бекванел, — ответил третий.

— А-а. И всего-то?

Четверо врачей стали совещаться. Затем последовало обсуждение с участием библиотек. Двое из врачей исчезли с тем, чтобы вернуться спустя немного времени, приведя с собой двух процессоров. Место собрания закипело от бурной деятельности. На какое-то время об Эване забыли.

— Что они делают?

— По-моему, пытаются построить маленькое сердечко вроде того, которое у тебя в запястье, — сообщил Эже.

— Я этого боялся. Я не хотел пробуждать ложных надежд. Я надеялся, что ваши сердца удастся видоизменить, чтобы они накапливали некоторый запас энергии. Нельзя же просто добавить в ваши тела еще один орган, даже если его точно скопировать, без использования сложных контролируемых микропроцессорами машин.

Эже простодушно уставился на него:

— А почему нельзя?

— Ну… потому что.

— Я не врач и не библиотека, но это объяснение не кажется мне резонным. Ты не должен недооценивать искусство наших врачей. Они могут воссоздать любую часть тела. Конечно, за исключением разума. Нельзя восстановить память.

— Я не думаю, что вы сумеете работать с чистым свободным литием, но кажется в этом вам придется убедиться самим. — Он подумал, что когда дело дойдет до последнего разочарования, ему бы не хотелось быть этому свидетелем.

Он поднялся. Остальные не обращали на него внимания.

— Я хочу посмотреть на остальную Ассоциативу в работе. Мне еще много надо узнать о ней.

— Поистине, — несколько двусмысленно согласился Эже.

Остаток дня Эван провел, наблюдая, как обитатели сообщества занимаются повседневными делами, подивился сноровке сборщиков, обменялся взглядами с большеглазыми сканерами-собирателями, поболтал с разведчиками. День уже почти кончился, когда они с Эже вернулись в место собрания. Он сел и почти не обратил внимания, когда к нему сам подключился наружный говорун.