Приговоренный к забвению

— Я не знаю, Альтарган. Предания нашего дома поминают вас как величайшего героя и освободителя от демонического огня — это все, что я знаю. Говорят, Сафир писал свою летопись, но когда его младший сын взглянул в свитки, то испугался за свою семью и детей, и рассказал о них Совету. Свитки сожгли, Сафир потерял высокое звание и был объявлен безумцем. Увы — человек слаб!..

— С чего ты взял такую глупость?! — сверкнул белками Рик. — Что значит слаб? Человек есть сила! Или вы теперь оправдываете этим словом стремление к подлости, предательству, бессовестную лень и жажду покоя? Это не оправдание, магистр, это позор! Есть только одна слабость, в которой нет позора, и она называется немощь!

Алонзо опустил голову.

— Прости, господин...

Рик растер ладонями лицо, вздохнул.

— Да ты-то тут причем, магистр?.. Ладно, создай мне маску духа, потомок Сафира Белоглазого...

После разговора с магистром Рик пришел на плац. Небо на востоке уже посветлело. Солнце еще не выглянуло из-за края земли, но его алая кровь уже выплеснулась в облака. Он смотрел в небо — и видел рубленые раны на теле Антония, опаленные останки Берта, кровавый алтарь, на который взошла Рут...

Он заставит их вспомнить!

Они отдали ради победы все. Все, что у них было: свои мечты, свою молодость, семью, которую они так и не смогли никогда создать, жизнь, которую так и не успели прожить. Единственное, чего не мог отнять у них враг — это слава доброго имени.

Это сделали люди. Растоптали их имена, сожгли заново их тела, прошедшие пытку демоническим пламенем.

Но теперь он, Альтарган Алрик, вернулся. И он возьмет свою плату с каждого, кто ему задолжал.

Хмурый и сосредоточенный, он вернулся в дом слуг, переоделся, не обращая внимания на недовольное ворчание еще не проснувшихся работников, отправился таскать воду в прачечную. После завтрака Рик пошел чистить отхожие места. Выскоблив доски до бела и опустошив ямы, он засыпал их свежими опилками, взяв их у конюха в обмен на помощь в чистке конюшни. Теперь в нужниках не смердело, а пахло деревом и чистотой.

Руки болели, спина отваливалась, ноги дрожали в коленях с непривычки. Слуги в открытую смеялись над ним, считая, что дурачок хочет выслужиться перед Ноилем.

Рику было плевать и на их смех, и на Ноиля. Он просто должен был стать сильнее, и как можно быстрей.

Конюшню он чистил, не разгибаясь. Весь потный, измученный, он с трудом елозил лопатой в стойлах, пока, наконец, там не стало чисто.

Обед он проспал в копне прошлогоднего сена позади конюшни, проснулся голодный, как дворовая собака у плохого хозяина. К счастью, Ашиэль припрятала для него кусок хлеба с сыром. Притупив голод, Рик отправился дальше искать себе работу, после ужина снова почистил нужники, поспал пару часов — и, когда опустилась ночь, сбил сапогом с черенка лопату и вышел на плац. Мышцы, казалось, вот-вот взорвутся от напряжения, но Рик заставлял их работать, снова и снова отрабатывая простые приемы с помощью черенка лопаты, потому что меча у него не было — до тех пор, пока небо на начало светлеть.

На следующий день Рик вставал с постели на четвереньках, под дружный хохот уже проснувшихся мужчин.

Проспал. Ну ничего, завтра проснется вовремя. Отработав целый день в прежнем режиме и потренировавшись ночью, Рик рухнул в постель, не чуя ног. Но через час он поднялся и отправился носить воду.

Через неделю Рик уже легко вставал, и не вздыхал, наклоняясь или приседая. И над ним больше никто не смеялся — и почти никто не разговаривал. Этот парень с бешеным блеском в глазах их теперь пугал. Только Ашиэль, увидев, как на нем сидит рубаха, руками всплеснула:

— Рик, да она тебе мала! И как я раньше-то не замечала?.. Нужно ее расшить, пока не порвалась...

Тогда он впервые за всю неделю улыбнулся. Заставляя работать тело до изнеможения, Рик давал высвободиться духу, а дух, в свою очередь, менял тело под себя. Это не рубашка была мала, это просто его плечи стали шире.

В тот вечер к нему украдкой пришла Селина. Он как раз принялся рассыпать опилки в последнем нужнике, когда девушка, смущенно заглянув в открытую дверь, вдруг его окликнула.

— Эй, привет!

Рик хмуро взглянул на нее.

— Здорово.

— Послушай, я... я бы хотела, чтобы ты посмотрел, как у меня получается прием, — спряча глаза, попросила Селина. — Завтра прибудут высокие гости...

Рик выпрямился, усмехнулся, глядя ей прямо в лицо.

— Я же уборщик. Испачкаться не боишься?

— Ну извини меня, а как еще я могла вас разнять? — вспыхнула Селина.

Рик пожал плечами.

— Тебя никто не просил.

Девушка прикусила губу.

— Рик... Тебя ведь Рик зовут?..

— А какая разница, как зовут уборщика?

— Ну пожалуйста, перестань! — с чувством воскликнула Селина, — Да, я понимаю: ты злишься на меня. Но я не могла сказать, что ты, невесть откуда свалившийся в своих драных штанах, помог мне разобраться с приемом! Я бы тогда стала посмешищем!..

Рик насмешливо хмыкнул.

— Да ну? Значит, тогда ты была бы посмешищем, а сейчас — все нормально?..

Селина тяжело вздохнула.

— Рик... Я не могу позволить себе оплошать. Ко мне всегда двойные требования, потому что я — полукровка... Смотри...