Приговорённые к совершенству

Иркат настолько обрадовался добровольному согласию Лигайды последовать за ним хоть на край света, что простил Бейсару его предательство. Тем более обидное, что если юноша в ком-то и сомневался, то как раз в Лигайде, а не в своём друге. Ведь о женитьбе на этой девочке он до сих пор только грезил, изредка перекидываясь с нею несколькими невинными словами, а Бейсар мало того, что, пройдя посвящение, пожелал остаться мальчиком-женщиной, так ведь ещё по несколько раз на дню объяснялся в любви… Как теперь, вероятно, клянётся в любви своему новому «мужу» — пришельцу Шамилю… ну, продувная бестия! Сумел соблазнить до сих пор презрительно уклонявшегося от соитий с мальчиками сурового командира! Бранка побери этого сластолюбца! Видит Айя, будь у него побольше времени, взял бы палку и превратил белую аржу Бейсара в сплошной синяк! Хотя… вспомнив, что на него самого Бейсар положил глаз едва ли не на следующий день после пропажи своего предыдущего любовника Кайхара, Иркат перестал злиться: что возьмёшь с этого ветреника? Таким уж он уродился — влюбчивым, привязчивым, но неверным… не стойким в своих пристрастиях. Слава Увару уже за то, что в Страну Вечного Лета за ним последовала Лигайда — девочка, которую он любит вот уже вторую весну. И слава Шамилю за то, что он избавил Лигайду от роли жертвы — не пожалел за неё двух волшебных ножей. Нет, если по честному, от пришельцев Речным Людям больше, пожалуй, пользы, чем вреда. Да, слегка пошатнулась вера, кое в чём изменились обычаи, но к добру эти новшества или к худу — он бы, Иркат, не торопился судить. Ведь если бы Шамиль не додумался выкупить Лигайду — его любимую девочку уже бы сели… слава Шамилю! И пусть Бейсар, соблазнивший бородатого командира, будет ему наградой — видит Айя, он, Иркат, нисколько не ревнует своего переметнувшегося любовника! И нисколько не сердится на ветреного мальчишку… да, задержись он на родине — возникли бы некоторые трения: быть бы Бейсару не единожды битым… но зачем думать о таких мелочах, когда его призвала Великая Богиня служить ей в Стране Вечного Лета! И Лигайда, девочка, жениться на которой на родине не дозволял обычай, последует за ним! И там, в Горнем Мире Богов и Предков, станет его женой!

Как только «Уазик» «материализовался» на родине Ирката, Ольга почувствовала ментальный след Юрия Меньшикова — и не старый, прошлогодний, а свежий, появившийся здесь не позднее двух часов назад. Стало быть, родным для её подопечного сделался этот инвариантный континуум — что ж… пожалуй, оно и к лучшему…

Слегка попеняв себе на рассеянность — имея примером Светлану, прежде, чем высаживать Меньшикова в Диком Поле, следовало выяснить, не сделался ли этот континуум для него чужим? — Ольга телепатически обратилась ко всем своим спутникам: людям, фантомам, монстрам:

— Оказывается, действия Маргинальных Структур не всегда деструктивны. Вернее — результаты этих действий: поскольку образовавшее Маргинальные Структуры Коллективное Бессознательное вряд ли стремиться к чему-то ещё, кроме реализации Себя в положительно существующих континуумах. Так вот, сколько я ни внушала Юрочке Меньшикову, что его смертные грехи можно искупить только напряжённой духовной работой, а отнюдь не телесной гибелью — всё равно: бессознательно он стремиться к гибели. Причём, на виду, совершив подвиг самопожертвования.

— Погоди, Оленька, — не совсем согласный с выводами жены, протелепатировал Иван Адамович, — а разве ты его исцелила не полностью? Конечно, пробудившаяся во время болезни совесть не даёт Юрию покоя ни днём, ни ночью — легко сказать, 132 безвинно убитых! Но ведь ты же ему, кажется, разъяснила…