Приграничное владение 2

— Дяденька, продайте мне хлебушка?

— Так, ты один? — Повторил вопрос мужчина за дверью.

— Один я. Иду через перевал в вольное лэрство.

— Хм… — После десятка секунд раздумий, дверь все-же заскрипела открываясь. — Заходь!

Только он переступил через порог, его грубо втолкнули в полусумрак комнаты. Когда глаза привыкли к полутьме, он увидел двух бородатых мужиков, разбойничьего вида, сидящих за столом. Еще один стоял у него за спиной. Пьеро сделалось страшно. — А ну как это промышляющие разбоем мужички. Придушат его за здорово живешь и всех делов. Вон какие рожи зверские.

— Да ты не робей, паря. Говори, как на духу- кто ты, зачем тута и как на нас вышел? — Сказал самый широкоплечий, чернобородый детина поигрывая длинным ножичком.

— Я дяденьки иду в лэрство, тетку искать. Мать рассказывала, что сестра у нее двоюродная есть и там вроде как живет. — Загнусавил сочиняя Пьеро. — Не убивайте меня, вот все, что у меня есть, — протянул он стоящему рядом мужику маленький кошель. Тот взяв его кинул широкоплечему:

— Посмотри-ка, Григор, чего там у мальца. — Тот поймал кошель и неодобрительно покачал головой. Как понял Пьеро из-за того, что тот назвал его по имени.

— Ого! Без малого четыре ливра у тебя? — Немного удивился чернобородый. — Сумма весомая, для нищего странника.

— Так это все, что у меня есть. Вот покушать у вас хотел купить. — Опять гнусаво затянул Пьеро, а сам подумал- Хорошо, что все деньги не взял, за несколько крон точно бы прирезали.

Чернобородый поморщился. — А бурдюк зачем?

— Так думал и вином разжиться.

— Ха-ха-ха! — Засмеялись мужики. — А мамка тебя не заругает, вино глызгать? Мал поди еще?

— Умерла мамка и батя тоже, — шмыгнул носом Пьеро, — сирота я, круглый. А вином я, дяденьки, воду из ручьев да речек разбавляю, чтобы живот не болел.

— Хм, дельно. Значит сирота, говоришь? Ладно, чего уж там, Слега, притащи мальцу лепешек кукурузных и яблок. — Сам чернобородый встал и сдвинув какие-то мешки открыл небольшую ямку в полу, откуда выудил оплетеный лозой довольно вместительный кувшин.

— Давай сюда свой бурдюк. Прохладненькое, само-то в жару будет.

— Ты, чего, Григор? Ты ему вина налить хочешь? — Выступил из-за спины Пьеро высокий. Да и вообще… зачем его отпускать, сболтнет кому про нас.

— Да кому он сболтнет? Он же в другую сторону идет, через дикие земли, в Вэллор.

— Так, через дикие земли еще дойти надо. Все одно, сгинет. Так зачем отпускать?

— Дурак, ты Бося, хочь и старше меня на несколько лет. — Поморщился чернобородый. — Сироту сгубить — это точно, семь годов удачи не видать. Примета верная. Богиня-мать, за такое, не раз припомнит! — Вернувшийся за стол, еще один мужик, одобрительно затряс головой. И выложив из корзины на стол с десяток толстых лепешек, яблоки и орехи, потом подумав прибавил к этому хороший кусок овечьего сыра и пару больших луковичек.

— А, то что он, дойдет-не-дойдет не нашего ума дело. Может ему светлые боги помогут. Они к сиротам благосклонны. А вино, я ему не бесплатно даю. Оно нам по фартингу за большой кувшин выходит. Так, что оттого, что сироте поможем, мы только в прибытке останемся. Зато зачтется тебе на том свете, когда люди барона тебя, Бося, изловят и над воротами замка за шею повесят. — Загоготали чернобородый и его сотрапезник.

— Тьфу! Сплюнь, раскаркался. Делайте как знаете, — обиженно махнул рукой длинный и прошел из-за спины парня в глубь комнаты.

Через некоторое время, парню вручили увесистый мешок с продуктами и полный бурдюк с вином, а чернобородый сгреб большую часть денег обратно в кошель и протянул Пьеро:

— Держи, парень, нам чужого не надо, но и своего не отдадим, — подмигнул чернобородый, — мы хоть по грани ходим, но честным ремеслом деньгу сшибаем. И поаккуратнее в горах, можешь на волков или горную кошку нарваться, а можешь и на кого пострашнее.

Только когда Пьеро вышел из сумрака хижины, почувствовал, что старуха с косой, тогда стояла всего в полушаге от него. Он сразу испугался, когда длинный старик втолкнул его в полутемную комнату, но еще больше когда чернобородый пошевелил стоящие мешки. Он узнал этот резкий запах, так пахла сушенная дурман-трава. Он его хорошо запомнил, хоть и сталкивался до этого всего два раза в жизни.

Один раз щепотку дурман-травы принес один из старших приятелей. Убежав всей компанией на окраину города, туда где был вход в подземелья, старшие ребята набили ей трубку и выкурили, поставив на «шухер» Пьеро и еще двух ребят помладше. Хоть этой самой дурман-травы было совсем немного и хватило ребятам от силы на две затяжки каждому. Они потом с четверть часа сидели у стены закатив глаза и хихикая. Второй раз он вдыхал этот запах за неделю до смерти отца. Тот как обычно в последний месяц пришел домой пьяный и упал не раздеваясь на кровать. Но Пьеро явно учуял этот резкий запоминающийся запах. Трава пахла сильно даже когда не тлела в трубке, а уж если кто курил поблизости сразу становилось понятно.