Приграничное владение 3

Хотя простому деревенскому парню было совсем не по себе, когда молодой воин с длинным мечом на поясе и толстой золотой гривной на шее называл его господином, словно равного себе или даже выше. А кто такой Якоб по сравнению с этим знатным северянином? Хотя сам Олаф был как бы даже не помладше его годами. Вон за ним по пятам даже охранитель его ходит, которого все звали Рубленная шея. Наверное было бы смешно, если бы не свежий, багровый шрам на его шее, который предавал еще более суровый вид крепкому не разговорчивому северянину.

Но, с другой стороны, и за Якобом гвардеец ходит, в общем так и общались, парень ему — господин Олаф и тот в ответ — господин Якоб. Очень непривычно! А еще, когда они подходили к крестьянам, люди кланялись и Олафу и Якобу тоже. Он даже немного забоялся, что судьба может вновь подшутить над ним.

«Ох, как бы с таких высот да пинком под зад меня не наладили, а то придется снова рядом с охранной будкой у грузового пирса штаны протирать, да ждать, может, кто попросит письмо за несколько медяков написать.»

Олаф поинтересовался, когда парень писарь записал всех в большую тетрадь, будет ли Якоб переписывать его воинов, которых стало уже больше двух дюжин. Так как через неделю, на этих же кноррах, должно прибыть еще человек пятнадцать — двадцать воинов, что наймет для него его отец, ярл Кнудд, и может, еще прибудет пара семей свободных крестьян.

Парень подумал и ответил, что уже завтра все ждут возвращения господина маркграфа и если его сиятельство прикажет, то он запишет и всех воинов господина Олафа.

«Так-то мне не трудно, но зачем своевольничать, — рассудил Якоб, — вдруг у господина Александра для воинов своя тетрадка есть?»

Через пять дней он знал на острове не только всех солдат из форта и гвардейцев Герхарда, но и всех крестьян, даже с далекой северной земли. Ну еще бы, ведь он каждого аккуратно записал в тетрадь и не только имя, но и пометил, что поселенец умеет делать и сколько ему лет от роду. Да и самого парня писаря тоже все теперь знали. Поразмышляв, записал в тетрадь маркграфа даже пухленькую улыбчивую Марысю, прибирающуюся во временных покоях господина, ее подростка брата и отца. Не записал только однорукого старика Франца, так как не знал в каком качестве маркграф оставил служить ветерана. А то может, его нужно к солдатам писать, раз он тоже на армейском довольствии остался, хоть и калечный?

А вечером Якоб играл в шахматы с лейтенантом во дворе замка. Герхард Брокк сам спросил паренька, не умеет ли тот играть и очень обрадовался, что Якоб играет. Уже с первой партии стало ясно, что господин Герхард играет хуже и Якоб даже незаметно поддался один раз командиру гвардейцев, подставив под сруб свою королеву, после того как выиграл три раза кряду. Господин лейтенант, хоть и был дворянином, но на проигрыши простому пареньку не обижался, хотя сильно заводился от охватившего азарта и требовал новую партию.

* * *

Карету и двух лошадей к ней Саша оставил в Тихой гавани, во дворе армейской казармы, рассудив, что в скором времени опять придется ехать к переходу, слишком много он еще хотел приобрести на той стороне и перетащить на свой остров. Хотя, например, несколько ящиков со стеклом и железом ему должны были доставить по Руду плотами, для этого даже оставил полдюжины солдат дожидаться груз.

Своим друзьям Саша наказал купить несколько железных дверей из толстого железа. Тут такое дикость несусветная, столь дорогое железо не на инструменты или оружие использовать, а двери из него делать, а «там», сейчас такие бэушные двери, можно очень дешево скупать. Многие в лихие девяностые и перегородки из железа делали и входные в квартиры ставили, а теперь меняют на более современные. Вот и попросил Серегу с Ромкой с десяток таких купить, чтобы отделить вырубленный в скале коридор от замкового подземелья и в отнорки такие поставить, что в катакомбы ведут.

Сколько на острове камня добывалось, наверное, под половиной острова ходы есть, а может, и под всем. А хорошо бы, еще решетку из железного прутка заказать, да на выход поставить, что в грот на побережье идет. Да и свои сокровища надо где-то хранить. За железными дверьми, его корона да слитки серебра понадежнее будут.

В Тихую гавань прибыли уже после полудня и узнали, что грузовые корабли из Ригена вышли из городской гавани еще час назад. Приняли предложение Хоргена и отобедали в его доме, правда, домом комнату при армейской казарме назвать можно было только с натяжкой. Но рыцарь так искренне зазывал их в гости, что Саша не стал ему отказывать, хоть и торопился вернуться на остров.

— Значит, говоришь, смекалистый парень? — Посмотрел Саша на лейтенанта.