Приграничное владение 4

Не останавливаясь побежал к лестнице в подземелье и потом к входу в подземный коридор, чтобы обмыться в прохладной воде лагуны и восполнить ману в зале с серебряным лабиринтом. Бросил лишь гвардейцу стоящему в карауле, чтобы срочно нашел Лаэрта и Герхарда. Когда поднялся по каменной лестнице в большой тронный зал, и его побратим, и командир гвардейцев были уже там.

— Господин Эр-Бокк, дюжину свободных от службы гвардейцев сюда, срочно! И пусть в кольчугах и сюрко будут!

По тону каким это было сказано и потому, что маркграф обратился к начальнику своей охраны по фамилии, Герхард понял — дело серьезное и господин не намерен шутки шутить и кинулся исполнять его приказание.

Сам Саша сменил простую хлопчатую куртку оливкового цвета на вышитый золотой нитью парадный акетон, накинул на плечи рыцарский плащ и натянул на голову золотой венец владетеля острова.

«Так, на сколько я их обогнал? — прикинул он время. — Думаю, как минимум, четверть часа у меня есть.»

Все еще сопя и поглядывая на всех исподлобья, он повозился с магическими светильниками, изменив их ровный белый свет, на зеленые зловещие всполохи и уселся на стул с высокой резной спинкой, сделанный мастерами из Гавани и заменявшим ему трон.

— Кхм… ну и? — подал голос Лаэрт пришедший по его вызову и стоящий возле стены.

— Ждем! — односложно бросил Макаров и забарабанил пальцами по деревянному подлокотнику.

В зал вошли двенадцать гвардейцев в кольчугах, сюрко и при мечах и выстроились вдоль длинной стены слева от господина.

— Старосты подъедут, так сразу сюда обоих! — снова бросил Саша лейтенанту не многословный приказ.

Герхард вернулся и на вопросительный взгляд кивну пояснив:

— Дал указание часовым, сразу сюда приведут.

Ожидание затянулось и Саша встав со стула-трона стал прохаживаться по залу, время от времени кидая задумчивые взгляды на выстроившихся возле стены солдат гвардии.

Наконец, после десяти минутного ожидания и молчаливых рысканий-метаний туда-сюда, в зал ввели двух оробевших мужиков, что Саша обогнал совершая утренний променад.

— Ну и где, вас черти носят?! — сразу пошел в наступление Макаров. — Не спешим? Болтаем едем?

— Э… да мы поспешали, господин, — несмело ответил ему один из братьев, плотный и чернобородый, — с гостинцами к вашей милости поспешали. — Принял он глуповатый вид, с улыбочкой взирая на молодого господина.

— Поспешали? — Макаров вновь уселся на свой стул и стал разглядывать стоявших перед ним братьев. Худой нервно озирался и стоял бледный, а вот второй, тот что Хлодя, все так же смотрел на него с улыбочкой и снисходительно, словно на капризное дитя. Наконец он не выдержал царившего вокруг напряжения, улыбка медленно сползла с его губ и он прокашлявшись спросил:

— Ну так, ваша милость, дары забирать будете, али как?

— Дары? А хороши ли дары, Хлодя? Не жирно, для меня будет?

— А откуда… гм, ваша милость, что вы такое говорите? Не разумею я?

Молча-ать! — заорал Александр. — Не милость я тебе! Знаешь, черт плешивый, как к маркграфу обращаться? Или, я для вас не настоящий господин?

— К-как? — заикаясь спросил толстый Хлодя, а его брат не выдержав, молча рухнул на колени.

— Я для вас, ваше сиятельство, дурни! Хотя нет! Это же я дурень, которого обмануть можно, да Николос? Не говорить, новому господину, про жемчуг? Да и вообще, я же жопу от стула не оторвал, чтобы что-то получить, так? Что молчишь, Хлодя? — снова стал заводиться Саша под конец своего монолога.

— В-ваше сиятельство, простите, бес попутал! Не желали зла, по дурости все, по простоте нашей! — залепетал толстый Хлодя.

— Оправдание, как дырка в жопе — есть у каждого! — вскочил Саша со своего стула-трона и сорвавшись, двинул по стоявшему рядом столику активированным «воздушным кулаком», отчего столешница хрустнув переломилась и на каменный пол посыпались обломки. Жалко конечно мебель, но очень ему хотелось двинуть по этой тупой башке, что насмехался над ним развалившись в телеге.

— Простите, простите, ваша ми… ваше сиятельство, дурака старого! — тоже рухнул на колени Хлодя, а его худой брат, что-то стал бубнить и, утирая обильно струившиеся слезы, с завидной периодичностью прикладываться лбом о каменные блоки пола.

— Стой, дурень, башку себе расшибешь и брат твой тоже! — прикрикнул на них Макаров. — Ну и что с вами делать? Пять баранов, значит, мне жирно будет? И про жемчуг умолчали? — стал загибать пальцы на руке Саша, — Про Сальфаторе тоже решили не рассказывать? Да еще и всяко, меня, своего господина, оскорбили? Да это не на одно, а на несколько повешений тянет, а шея у вас, я смотрю, одна? Ну вернее две, на двоих. — Саша уже успокоился выпустив пар и теперь смотрел на стоящих перед ним на коленях старост с грустной усмешкой.

— Виноваты, во всем виноваты, господин! Только детей и внуков пожалейте! — продолжал плакать стоя на коленях худощавый Николос, а Хлодя кивая словам брата, всхлипывал и шмыгал носом.

— И у тебя, Хлодя, дети, да внуки есть?

— Есть, ваше сиятельство, есть! Простите, бесы меня попутали.