Приятель

К нам подошли моя сестра с зятем и очень убедительно изобразили озабоченность состоянием здоровья Цыпы. Пройдет меньше года, и Цыпа будет гоняться за Коллин по всему двору, давая неожиданное представление шестнадцати восхищенным десятилетним девочкам – дело будет происходить в день рождения Абигейл, – но пока Коллин не могла об этом догадываться.

– Кто-то пришел в гости к соседям, чуть дальше по улице, и привел с собой собаку. Ее вывели на прогулку, проходили мимо моего дома, собака увидела Цыпу и кинулась на него. – Она немного помолчала, собираясь с силами, и продолжила: – Глупая собака бросается на Цыпу. А соседка стоит у забора и все видит. Цыпа начинает бить крыльями. Собака старается его укусить, но Цыпа не бежит от нее. Он взмывает в воздух и клюет собаку. Повсюду летают перья, собака получает ранки от клюва, Цыпа орет изо всех сил. Представляю себе это зрелище. Наконец тому парню удалось взять псину на поводок, и после этого они с соседкой позвонили мне.

– Выходит, Цыпа, по сути дела, справился с собакой? – спросил я. Уж не знаю отчего, но я ощутил прилив гордости.

Пэм немного подумала, улыбнулась и сказала:

– Да вроде бы так.

Голос у нее окреп, на щеках снова заиграл румянец. Мы договорились обо всем забыть и заняться обедом. По дороге к машине Пэм склонила голову мне на плечо и проговорила:

– Я понимаю, это звучит смешно, но я люблю эту птичку.

Я в эту птичку влюблен не был, но уже начинал понимать, что хочет сказать Пэм.

* * *

Говорят, что нельзя измерить деньгами какую бы то ни было любовь, тем более настоящую, но Пэм, похоже, готова была опровергнуть эту мудрость. Оставалась неделя до переезда в наш новый дом, неделя до того дня, как грузовики подъедут к моему прежнему жилищу и заберут оттуда все мои вещи, а прежняя холостая жизнь канет в зыбкий мир прошлого.

Пэм и я встретились с Адамом, подрядчиком, приводившим в порядок наш дом, чтобы договориться о последних недостающих штрихах. Здесь надо заметить, что Адам смотрел на меня так, будто я только что свалился с Луны. Я работал не руками (если не считать набор текста на компьютере), а головой, а кое-кто с такой альтернативой может поспорить. У меня не было в запасе никаких инструментов. Я не умел отличить гаечный ключ от молотка. Когда я возил девочек порыбачить в Мэн, мне требовалась помощь Абигейл – девятилетней девочки, – чтобы прикрепить леску к удилищу и правильно забросить. Нет, серьезно: вообразите себе мужчину сорока с лишним лет, который держит в руках удочку «Принцесса Диснея», а рядом с ним девочку со взъерошенными светлыми волосами, которая показывает ему, когда нужно нажимать дурацкую маленькую кнопочку, а когда отпускать.

– У тебя все получится, Брайан, – неизменно говорила она при этом.

И все это время в тридцати шагах стоит парень в непромокаемом комбинезоне, рядом с ним на песке – великолепный набор снастей и всевозможных наживок, и он поглядывает на нас, явно стыдясь того факта, что мы с ним одного пола.

Напротив, Пэм всегда интуитивно чувствовала, как должны работать любые вещи в реальном мире. У нее были руки хирурга и голова прирожденного инженера. С Адамом она могла говорить о кладовках, шкафчиках, настилке полов и различных приспособлениях – так, как я говорить не умею. Со мной Адам старался держаться максимально почтительно, но под конец это давалось ему нелегко, и он все внимание неизбежно переключал на Пэм.

В тот день Пэм пришла к выводу, что нам нужен забор. Я же о заборах знал только одно: они стоят денег, и, судя по всему, немалых.

– А что, если нам поставить такой замечательный электронный заборчик? – предложил было я. – Он никак не нарушит общей гармонии. Лужайка выходит прямо на улицу. Все вокруг останется ровненьким и аккуратным.

Они оба посмотрели на меня, как на психа.

– Не доверяю я электронным заборам, – возразила Пэм. – Собаки через них будут пробегать совершенно свободно. А мы ведь живем на главной улице. Здесь надо не ошибиться, рисковать нам никак нельзя.

Адам долго вышагивал по периметру участка и что-то подсчитывал в уме. Потом стал набрасывать чертеж на клочке бумаги. Мы тем временем присели на низкую ограду. Пэм просила натянуть на эту ограду проволоку или сетку.

– Собакам это не позволит выскакивать на улицу, – заверила она меня. – А мы будем спокойны. Это дорогого стоит.

Мы уже собрались уходить, когда Адам спросил у Пэм:

– А о сарайчике вы не хотите поговорить?

О сарайчике?

– Это для Цыпы, – объяснила Пэм. – Надо же ему где-то спать. Ты сам говорил, что больше не хочешь, чтобы он жил в гараже, и у меня в этом смысле нет к тебе претензий.