Приятная ночь для убийства

Около восьми часов вечера Лепски вошел в клуб и спустился вниз по лестнице в огромный зал, где трое негров наводили блеск, готовя помещение к вечернему приему гостей.

Гарри Аткин, приземистый, полный мужчина с огненно-рыжими волосами, стоял за стойкой и читал вечернюю газету. Он поднял глаза и широко улыбнулся, узнав в вошедшем Лепски.

— Привет, Том, вас не было видно уже несколько недель. Как дела?

Лепски влез на табурет, пожал руку Гарри и сдвинул шляпу на затылок.

— Порядок, — ответил он. — А как ваши успехи?

— Лучше и быть не может. Сегодня предстоит нелегкий вечер. Вчера тоже было полно народу.

Гарри достал бутылку виски, зная, что это любимый напиток Лепски. Налил порядочную порцию, бросил лед и подвинул стакан по стойке к Лепски.

— Гарри, — начал Том, отпив большой глоток, — на тебя поступила жалоба. Тот кивнул:

— Я ждал чего-нибудь в этом роде. Том. Кто это? Та старая карга, миссис Абрахаме?

— Верно. Именно она и пожаловалась. Что произошло, Гарри? Она утверждает, что девочки были без набедренных повязок.

— Да врет она. Я скажу тебе, что произошло. В клубе были два богатых любителя выпить. Они сидели рядом со столиком этой старой женщины и ее мужа, который у нее на побегушках. Лулу как раз подавала рыбный суп, при этом она наклонилась вперед, выставив свой зад.

Лепски, который видел Лулу и считал, что у нее самые ядреные ягодицы из всех девушек клуба, кивнул.

— Один из пьяниц стал стаскивать с Лулу повязку, и эта чертова штука упала в суп старой карги. — Гарри фыркнул. — Тут и началась кутерьма: старуха забилась в истерике, ее муж впервые за многие годы почувствовал себя мужчиной, а Лулу судорожно прикрывала свои прелести. В сущности, всех в клубе это позабавило, кроме этой старой дуры.

Смеясь до слез, Лепски вытирал глаза.

— Пикантно! Я бы пожертвовал правую руку, чтобы только присутствовать при этом.

— Вот именно. Я немедленно убрал с глаз Лулу и постарался умаслить старую грымзу, но она схватила своего мужа, поволокла его к выходу и орала, что будет жаловаться мэру.

— О'кей, Гарри, успокойся. Я отмечу в своем отчете то, что ты рассказал. Не ломай над этим голову. Когда я расскажу об этом парням в управлении, они надорвут животы от хохота. Больше ни одна из девочек не потеряла своей повязки?

— К вашему сведению, Том, у меня работают только порядочные девушки, — ответил Гарри с серьезным выражением лица. — Последнее, что они теряют, — это набедренные повязки.

Лепски рассмеялся:

— Бог мой, Гарри, а что еще они могут потерять?

Том осушил свой стакан, посмотрел на часы, которые показывали девятый час, и вспомнил, что он должен еще что-нибудь купить к ужину.

— Сделай одолжение, Гарри. Кэрол сожгла пирог, который готовила к ужину. Как насчет какой-нибудь вашей пиццы?

— Нет вопросов. Вас, Том, я обеспечу настоящей едой. Как вы смотрите на цыплят в соусе с белым вином и грибами? Вашей дражайшей половине останется только двадцать минут подержать их в духовке.

Глаза Лепски заблестели.

— Звучит великолепно.

— О'кей. Наливайте себе еще. Я пойду скажу Чарли, чтобы он все приготовил.

Когда Гарри вышел, Лепски взял бутылку.

"Бывают времена, когда полицейская работа вполне оправдывает себя», — подумал он.

Тут прохладная рука взяла его за локоть.

— Позвольте мне это сделать, мистер Лепски.

Он обернулся и увидел перед собой две маленькие груди с перламутрово-розовыми сосками. Ему улыбалась девушка, на которой была только набедренная повязка и черные туфли на высоком каблуке.

— Меня зовут Мариан, — проговорила она, взмахнув длинными ресницами. — Вы слышали о Лулу? Это ужасно, правда?

Лепски открыл рот, но слова застряли у него в горле. Глаза блуждали по изящному хрупкому телу, бывшему так близко от него.

Улыбаясь, она наполнила стакан, бросила туда кубик льда и вложила стакан в руку Лепски.

— Мистер Лепски, — продолжала она, усаживаясь рядом с ним на высокий табурет, — я считаю, как и все остальные девушки в клубе, что вы самый красивый коп в городе. Вы знаете об этом?

Лепски сиял.

«Полицейская работа! — подумал он. — Кто бы не захотел после этого стать копом?»

* * *

На другой стороне узкой улочки, как раз напротив клуба, находился дом. В нем были только одно — и двухкомнатные квартиры, которые сдавались внаем.

Абе Леви ненавидел пятницы. Это вышибание арендной платы медленно, но верно донимало его. Всегда возникали какие-то отговорки и просьбы об отсрочке, и ему приходилось проявлять твердость, хотя это было вовсе не в его характере. Синдикат, которому принадлежал дом, недвусмысленно дал ему понять: никаких кредитов. Если съемщик не платит — вышвырни его. Абе с трудом мог повторить основное требование владельцев, у него не поворачивался язык. Он понимал, что на ультимативных началах трудно поддерживать с постояльцами хорошие отношения, а Леви хотел этого всей душой.

— Послушайте, — он не уставал объяснять это каждому, — я тут ни при чем. Заплатите, иначе вашу семью вышвырнут. Так говорит босс, с которым я не имею ничего общего.