Приятно познакомиться

— «THE BEST OFF»?

— А?

— В том ресторане, который ты купил?

— Ну да, а где же еще. Зачем тебе бабки?

— Долго объяснять, — проговорил Антон, который, вывернув шею, с отчаянием наблюдал за тем, как Витя, не обращая внимания на проходящих мимо кабинки таксофона людей, исследует те места собственного тела, которые вовсе не принято прилюдно исследовать. — Долго объяснять, говорю.

— Нет уж, ты объясни, — возразил на это господин Полуцутиков. — Мне для тебя ничего не жалко, но я тут у других бизнесменов научился, что каждую копейку надо беречь. Может быть, тебе на ерунду какую-нибудь надо — на книжки, например. Или, напротив, на какое-нибудь стоящее дело — типа выпить.

— Не на книжки, — выкрикнул Антон, лягая увлекшегося анатомией своего тела Витю. — И не на выпивку. На другое.

— Что ж ты, сволочь, делаешь!

— Не понял?

— Я не тебе. «Что ж ты, сволочь, делаешь! Если вместе с сосисками свой палец взвесил, тогда и палец отрубай, гад, и в пакет мне ложи». Записал? Не тебе, Антон. Так на что, ты говоришь, бабки тебе нужны?

— Помнишь того идиота, с которым я к тебе приходил?

— Ты все еще от него не избавился? — удивился господин Полуцутиков. — Почему?

— Сам не знаю, — стиснув зубы, невнятно ответил Антон. — Надоел он мне хуже не знаю чего. А просто бросить не могу. Я же его типа приручил. А я слышал, если кого приручишь, то тогда ты за этого прирученного в ответе.

— Телевизор надо меньше смотреть, — посоветовал господин Полуцутиков. — Меньше всякой дряни нахватаешься Просто оставь его где-нибудь, а сам убеги.

— Я так и сделал, — едва не плача, сказал Антон, — убегал проходными дворами и нос к носу с ним столкнулся. Он тоже убегал. От милиции. И притом теперь мы с ним крепко связаны. То есть скованы.

— Как это? — насторожился господин Полуцутиков. — Перемещение между мирами тебя, конечно, изменило, но не настолько же. И потом, ты, кажется, в Анну был влюблен.

— Да я не в этом смысле! — воскликнул Антон. — Нас менты хотели поластать. Наручниками сковали, а мы убежали. Сейчас уже стемнело, так что никто ничего особо подозрительного заметить не может. Мы просто идем и за руки держимся.

Господин Полуцутиков захохотал.

— Представляю себе парочку! — сказал он.

— Так вот, мне нужны деньги, чтобы этого мальчика Витю в психушку сдать или в дом престарелых.

— Или в детский сад, — хихикнул Полуцутиков.

— Или в детский… черт. Его туда не примут, по габаритам не пройдет. У него же документов нет, так я, чтобы без всякой волокиты, просто деньги врачам суну, его и возьмут. Так мы идем к тебе. Ты пока поищи напильник или еще что-нибудь, чем наручники распиливать. Ладно?

— А если денег, чтобы расплатиться, не хватит, говори: «Считай правильно, залупа, а мозги мне не канифоль! Где директор магазина, ворюга?» Это я опять не тебе. Конечно, приходи. Только ты это… Чтобы без приключений обошлось, возьми такси, а Роман расплатится на входе. Своими пускай расплатится. Он тебе должен, к тому же распух весь от взяток, падла.

— Ага, — озабоченно проговорил Антон. — Жди. Надень шорты, дурак, люди же смотрят!

— А?

— Да не тебе я.

* * *

Полковник Ухов только что вернулся с обхода помещения вверенного под его начало РУВД и находился в пресквернейшем настроении, причиной которого был по большей мере результат осмотра «обезьянника». Как полковник ни крепился перед осмотром камеры, где, как он знал, постоянно проживал важный свидетель Ленчик, все-таки увиденное выбило его из колеи.

Мало того что Ленчик за несколько минут до посещения Ухова готовил себе ужин, вследствие чего провонял весь подвал гарью прогорклой свинины, так еще и за цветастой ширмой появился теперь маленький черно-белый телевизор, и «обезьянник» теперь являл собою филиал самой обычной коммунальной комнаты. Ленчик в трусах и домашних тапочках лежал на нарах, укрывшись газетой, пожирал ужин и громогласно болел за команду «Динамо», которую полковник не переваривал, с детства уважая команду «Спартак». Кроме того, за ширмой находились двое бомжей, задержанных за нахождение в общественном месте в нетрезвом виде. Бомжи, естественно, были безобразно пьяны, угощались предоставленной хлебосольным Ленчиком свининой, смотрели телевизор и вели себя так, будто пребывали не в камере, а у себя дома.

На грозный рык полковника:

— А эти что здесь делают? — важный свидетель нисколько не смутился и спокойно ответил:

— А они ко мне в гости зашли. Как же это, я ужинаю, а они пусть голодными сидят?