Приятно тебя общать

— Копии всех документов на зомби, вашего паспорта, заявление о намерении продажи, заявка на коррекцию. Заявка в службу коррекции рассматривается в течение месяца, очередь от месяца до трёх, — заученно тараторит служащая. Вот зачем таким дар речи? — Коррекция платная, треть себестоимости зомби. Предъявляете квитанцию на зомби, подаёте копии документов и заявление, после получения ответа оплачиваете коррекцию и ожидаете своей очереди. После коррекции подаётся заявление на продажу, оно рассматривается, в случае утверждения производится сделка.

Мама сама сейчас выглядит как зомби.

— И сколько времени нужно, чтобы продать зомби обратно государству?

— Не меньше полугода.

Мама шумно втягивает воздух.

— А если продавать частному лицу?

— Коррекцию всё равно нужно пройти. Таков закон. Но советую её не делать, пока не будете уверены в покупателе. После коррекции зомби возвращается в исходное состояние и до момента импринтинга нападает на всё живое. Поэтому передавать надо из рук в руки.

Мама вздыхает.

— Спасибо большое. Идём, зомби. Кажется, ты у нас задержишься.

Я молчу только из вежливости.

(х___х)

— Ты мог сменить уже сотню рук, зомби, — тихо говорит Мама.

Хозяин и Мелкая Зараза ещё в школе, мы на кухне одни. Мама пьёт что-то с резким запахом.

— А ты и не помнишь, наверное. Неудивительно, что большинство зомби не может говорить. Столько раз мозги выполаскивать!

Она делает большой глоток.

— Раньше мы были крепкой, целой семьей. Было хорошо, спокойно, светло. Была любовь. Как-то долгое время денег не хватало, муж ночами подрабатывал таксистом. Почти заработал на страховку, но чуть-чуть не успел. Разбился. Погиб. Его сшили по кусочкам, зомбировали, а мне отдали пакет с одеждой, кольцом, крестиком и сбритыми волосами. Непрозрачный пакет с надписью «Светлая память». Как я плакала… Андрюша тогда уже соображал, большенький был. Наверное, с того все психи у него и начались.

Она снова отпивает. Морщится и отпивает ещё.

— Представляешь, Светочка спрашивает, где папа, я говорю — «Папа погиб», — и она замолкает. Понимает, что не могла я похоронить его как человека. Каково это — в три года знать, что твой папа — зомби? Прислуживает кому-нибудь и безропотно сносит всё, будто домашний скот.

Я пытаюсь вспомнить прежних хозяев. Или жизнь, которая была у меня когда-то. Сколько я уже не живу? Может, год, а может, десять. Кто теперь скажет?

— Я не хотела покупать тебя. Ты был чьим-то сыном, братом, другом. Твоя семья оплакала тебя, но не может забыть. Знаешь, каково это — когда нельзя поклониться праху? — Она баюкает чашку в руках, наблюдая, как качается жидкость внутри. — Сейчас люди боятся смерти ещё сильнее. Они видят, что их может ждать. Куда во всём этом девается душа? Как здесь верить в рай для праведников, когда ад переехал на землю живущих? Когда в достойное посмертье уходят только те, кто накопил денег, потому что государству невыгодно отдавать территории под кладбища? Сколько сейчас стоит умереть? Столько, что и за всю жизнь не соберёшь. И кому нужна жизнь, когда в ней одна цель — накопить на достойную смерть?

Слёзы беззвучно бегут из карих Маминых глаз. Я хочу ей помочь, но как?

— Государство задрало налоги на всё, связанное с похоронами. Слишком много умирает, слишком мало рождается, работать некому, вот кто-то гениальный наверху и придумал: а давайте вкалывать будут мёртвые! Сейчас есть целые военные части из пары живых офицеров и множества зомби. Их называют пушечным мясом. Если не сильно продырявятся в бою, можно подлатать и снова отправить на передовую.

Кап, кап. Всхлип.

— Где сейчас мой муж? Кому служит? Помнит ли хоть что-то? Вот ты, — неожиданно обращается она ко мне, — ты что-то помнишь? Чувствуешь? Тоскуешь по кому-то?

Прижимаю руку к груди и киваю. Прижимаю руку ко лбу и качаю головой.

— Всё ясно.

Мама встаёт, кладёт ладонь туда, где когда-то так жарко билось моё сердце. Чувствую тепло.

— Может, вот она где — душа?

Шкрябает ключ в замке. Мама поспешно вытирает слёзы и выливает в раковину то, что не успела допить. Умывшись холодной водой, выходит к детям, прямая и сильная.

Мелкая и Хозяин непривычно тихие и вежливые. Мама целует их и говорит:

— Он остаётся, пока я не найду покупателя.

(х___х)

— Ну, что новенького? — спрашивает Мама, разливая суп по тарелкам.

— У меня всё хорошо, — отвечает Мелкая Зараза, смачно прихлёбывая, — а Андрей боится теперь своей невесте на глаза показаться.

— Светка, — мрачно предупреждает Хозяин тихим низким голосом. — Не доводи. И не лезь, куда не знаешь.

— Ой, да чего я там не знаю! Это невеста твоя не знает, как ты зомби мучил.

— Дочь.

Поднимаю голову от тарелки с мясом. Мама — грозное существо. Иногда даже страшнее Хозяина.

— Ты всё время повторяешь, что Андрей жестоко обращается с зомби. А теперь вспомни, что ты по сто раз на дню говоришь родному брату. Чем ты лучше? Никогда не думала, что у меня вырастут такие дети.

— Ты сама нас учишь говорить правду, — возражает Мелкая.