Приятное обещание

– Твой ответ не похож на признание… – Дженджи широко раскрыла глаза, надеясь, что Тим слишком зол, чтобы шептать кокетливые слова сейчас.

– Его не будет. – Тим отошел. – Нашим отношениям не суждено быть. Мы не имеем на это право.

– Нет… – на глазах Дженджи наворачивались слезы, которые она уже не скрывала, надеясь, что сможет растопить его холод.

– Ты весь вечер давала понять, что мое общество не доставляет тебе удовольствия. И то, что ты сделала…

– Что я сделала?

– Мне поначалу не верилось. Но я осознал, что иначе не бывает. Так никого ни к кому не может тянуть, как меня к тебе! И тут дело вовсе не в том, что ты… – он остановился, сделав глубокий выдох. – Нет, я не могу свыкнуться с той мыслью, что ты раздеваешься перед всеми за деньги и улыбаешься каждому, как и мне в нашу первую ночь! Приватный танец у тебя часто кончался так, как со мной? Только честно!

– Пошел ты! – бросила Дженджи, утирая слезы и пытаясь попасть трясущимися руками с ключом в замок входной двери.

– Ты уехала из-за меня! – уходя, крикнул Тим напоследок. – Это я попросил твою мать увезти тебя отсюда.

– Мне не следовало возвращаться! – процедила Дженджи. – Лучше бы я сгнила в той жизни!

– Зачем ты тогда вернулась?

– Это уже не имеет значения… – сказала она, закрывая дверь.

Тим оттолкнул ее к лестнице и вошел в коридор.

– Нет, ты скажешь мне всю правду!

На его крики выбежала из своей спальни сонная Анжелика. Спустившись по лестнице, она прикрыла собой Дженджи, которая еле сдерживалась, чтобы не разреветься громко и пронзительно.

– Что ты творишь, брат? – Анжи принялась громко возмущаться. – Ты хоть понимаешь, который сейчас час? Мать спит! И Джен…ты… – она наклонилась к ней, свернувшейся на лестничных ступеньках и ревущей. – Что ты сделал? – грубо спросила она брата.

– Ничего! —Тим раздосадовано развел руками.

– Значит, эта твоя крыса ее обидела! – она погладила Джен по волосам. – Милая, успокойся! Она не стоит твоих слез!

Дженджи плакала, уткнувшись лицом в колени, прячась от всех, словно жалкий детеныш, потерявший дорогу назад.

– Она плачет? – разгневанность Тима в миг сменилось чувством вины.

– Да! А ты что, слепой? – бросила ему Анжелика.

– Джи… – Тим сделал шаг к лестнице, как Джен, словно ошпаренная, ринулась в свою комнату и заперлась там.

– Что ты сделал, я спрашиваю? – не унималась сестра, труся Тима за ворот рубашки.

– Ничего! Я всего лишь спросил, зачем она вернулась!

– А ты сам не догадался? Ради тебя, идиот!

Дженджи так и не открыла Тиму, как бы он не просил. Под утро он заявил, что больше не появится в ее жизни, и их отношения окончены. Предварительно Тим попросил прощения за то грубое, что он сделал и сказал, пытаясь успокоить громкие всхлипы за дверью. Дженджи все слышала, но не хотела говорить с ним, равно как и дать ему уйти. Она боялась подумать, что именно так могло все кончиться.

***

Все аргументы, которые Дженджи приводила Анжелике, казались ей невразумительными, и подруга продолжала настаивать на том, чтобы Джен не покидала город. Мать Анжелики рассудила их спор на повышенных тонах, предложив Дженджи найти работу по душе и, если это не удастся, тогда и пытать счастье в других городах.

– Неужели, все так плохо? – поинтересовалась Дорис в один из вечеров, наблюдая за Дженджи, сидящей третий час в одной и той же позе.

– Хуже не бывает. – прошептала она, шмыгая носом и глядя впереди себя. – Это конец, Дорис.

Глава 13. Кольцо в конверте

Все кувырком, все шиворот-навыворот,

Она живет безумной жизнью.

Она оттолкнет тебя и поставит на колени

Своей безумной жизнью.

У нее дьявольски алые губы

И кожа цвета мокко.

Она доведет тебя до изнеможения

Своейбезумнойжизнью…

Ricky Martin, «Livin La Vida Loca».

Дженджи провела целый день в поисках работы. Никак не могла найти подходящую вакансию. Везде, где только Джен не была, никто не требовался. Она была согласна на любую работу, хоть посудомойщицей, для того, чтобы хотя бы на миг забыть о Тиме и том дне, когда она видела его в последний раз. Прежняя работа, а также то, что хотя бы отдаленно походило на нее, больше не интересовала. Дженджи не хотела вновь возвращаться к тому, что пришлось пережить за долгие десять лет, и что послужило причиной отказа Тима от общения с ней. Ведь он считал ее проституткой.

Тим больше не звонил и не приходил. Джен грустила, и эта грусть съедала ее живьем, не давая возможности сосредоточиться ни на чем другом. Вернувшись домой поздно вечером и падая от усталости, Дженджи пошла на кухню и налила себе большую чашку кофе.

– Как успехи? – спросила Дорис.

– Глухо. Будто что-то препятствует тому, чтобы я вышла на работу!

– Ничего удивительного. Я же говорила, а меня никто не слушал.

– Не начинайте только про свои судьбоносные случаи!