Приятных кошмаров

Его слова возымели действие, и на пороге комнаты появился Георгий Андреевич Птичкин собственной персоной. Был он достаточно худ и бледен нездоровой бледностью. Имел светлые редкие волосы. Глаза чуть ввалились, но в данный момент сердито блестели, так что видно было даже из-под очков. В руках у Птичкина ничего не было, а то Маркиз опасался, не явится ли тот в прихожую с пистолетом.

– Отпустите женщину! – отрывисто сказал Птичкин вместо приветствия. – Вам нужен я, так и имейте дело со мной.

– Охотно, – согласился Маркиз и слегка ослабил хватку.

– Нина Евграфовна, дорогая, только не нужно кричать и делать резких движений, – обратился он к старухе.

Та буркнула что-то нелюбезно и отошла в сторону.

– Что вы хотите? – спросил Птичкин устало.

– Поговорить! – чарующе улыбнулся Маркиз. – Поговорить спокойно и обстоятельно. Я должен задать вам очень много вопросов и мечтаю получить на них правдивые ответы. Для начала предлагаю перейти в комнату, а то как бы соседи не услышали наш разговор на повышенных тонах, – он укоризненно поглядел на Нину Евграфовну, – и не вызвали милицию. Вы ведь вовсе не хотите иметь дело с милицией, я правильно понял? – спросил он Птичкина. – Вы тихо, как мышка, сидели в чужой квартире, ведь хозяйка ее уехала и, подозреваю, не давала своего согласия на то, чтобы в ее квартире поселился посторонний человек, скрывающийся от правосудия, так ведь?

– Я скрываюсь не от милиции, – сказал Птичкин, – у милиции ко мне не может быть никаких претензий.

– Ой ли? – усомнился Маркиз. – Ну допустим. В таком случае вы скрываетесь от собственной жены? Зачем же вы ходите к ней в квартиру и пугаете бедную женщину до колик в животе?

– Это она-то бедная женщина? – неожиданно вступила Нина Евграфовна, но племянник прервал ее и бросил Маркизу:

– Пройдемте в комнату.

Они прошли в комнату, причем Маркиз зорко следил, чтобы старуха не оказалась сзади него. Очень ему не нравился маниакальный огонь в ее глазах.

– Итак, – начал Птичкин, усевшись на диван, и кивнул Лене на кресло, – кто вы такой и кто вас послал?

– Он и есть тот самый частный детектив, – встряла старуха, – он следил за мной, вот и пришел. Как вас там, Томас Альбертович?

– Спокойно, – прервал ее Леня, – хоть вопросы полагается задавать мне, но я отвечу. Такой человек, детектив Томас Сидоров, действительно существует, но я не имею к нему никакого отношения. И не хочу иметь, потому что он – полный идиот и непорядочный человек.

– А вы? – фыркнула Нина Евграфовна.

– Меня познакомила с ним ваша жена, – продолжал Маркиз, никак не отреагировав на провокацию, – можете себе представить, он собирался добыть в стоматологической поликлинике вашу зубную карту и сличить потом с ней зубы вашего трупа! При этом даже не удосужился выяснить, что вас, оказывается, давно уже кремировали…

Мимоходом Маркиз отметил, как поморщился Птичкин при словах «вашего трупа», и продолжал:

– И за эту, простите, фигню, он запросил с бедной вдовы ни много ни мало – пять тысяч долларов!

– Интересно, откуда она их взяла? – поинтересовалась Нина Евграфовна.

– Об этом после, – ответил Леня, – тем более что деньги эти ей не понадобились, я уговорил ее расторгнуть контракт.

– А вы-то кто такой, – воскликнул Птичкин, – и откуда знаете мою жену?

– Я познакомился с ней совершенно случайно, – отмахнулся Маркиз, – и уверяю вас, разыскиваю вас для своих собственных целей! То есть я согласился ей помочь, но мне и самому очень нужно было с вами побеседовать.

– И что же вы хотите узнать?

Леня вынул фотографию, где сидели на мостике молодые Георгий Птичкин и Алексей Модестов, и показал ее Птичкину.

– Меня интересует, какая связь между вами и этим человеком, что вы знаете о нем и о его убийстве? – выпалил он.

Птичкин передернулся и положил руку на горло, как будто задыхался.

– Я так и думал, – просипел он, – я так и знал, что вы по поводу этого…

– Нина Евграфовна! – вдруг завопил Маркиз. – Поставьте вазочку на место, елки-палки! Да что это такое, право!

Он ловко крутанулся на месте и вырвал у старухи из рук тяжелую хрустальную вазу, которой та собиралась приложить его по голове.

– Вы понимаете, что убить меня могли? – кипятился Маркиз. – Это же уголовное дело! И куда бы вы дели труп, вы об этом подумали? Подсунуть близкой подруге такую свинью!

– У вас голова крепкая, – усмехнулась старуха, ничуть не смутившись, – выдержит.

– А тогда ваза разбилась бы, – не растерялся Леня, – а вазочка-то именная! Как с подругой расплачиваться будете, а?

Действительно, на вазе стояла гравировка: «Дорогой Вере Карловне от благодарных учеников».

Нина Евграфовна вдруг побледнела и опустилась на диван.

– Что-то мне нехорошо, – призналась она, дрожащими руками доставая валидол.