Приёмная дочь Бабы Яги

Или другое. Ворон сказал, что девушка бы явно не из простых холопок, а это значит, что скрыть своё деликатное положение от окружающих она не смогла бы, родные заметили и дознались бы любыми путями, кто обрюхатил их чадушко. Чего доброго и от ребёнка избавились бы. Отваром ведьмовским напоили, она бы ребёнка сама скинула, прежде чем живот расти начал, и никто бы не догадался. Но нет же! Девчонка умудрилась сохранить и родить ребёнка. Как?

И, в конце концов, почему «чёрную» работу по устранению матери и ребёнка возложили на плечи царского колдуна Велимира, наставника Ивана? Лысый колдун слишком приметен для такого дела и его не спутаешь ни с кем. На самом деле проще было бы нанять за звонкие золотые каких-нибудь проходимцев, а вот уже после того как эти самые проходимцы устранят девку и младенца, колдун мог через какое-то время отследить и убить их, чтобы так сказать быть уверенным в сохранности тайны. Но и тут всё шло не так.

Слишком мало подробностей. Слишком мало. Вот если бы Златка видела всё это сама, своими собственными глазами, может и смогла подметить что-то такое, что не заметил ворон. Если бы она там оказалась, видела.… Видела?

— Ох, голова дырявая! — в сердцах воскликнула Златослава, хлопнув себя по лбу свободной рукой.

— Злата, ты чего? — осторожно окликнул девушку до того момента увлечённо жевавший пирожки леший.

— Я? — царевна обернулась на голос Хмурича, одновременно принявшись успокаивать захныкавшего ребёнка.

— Ты, — подтвердил мужчина, а Ренька оторвавшийся от очередной миски сливок только кивнул усатой мордой.

— Вспомнилось, — уклончиво начала Яга, но встретившись с внимательным взглядом Мора, с преувеличенным энтузиазмом продолжила, — что в колдовстве потренироваться хотела, но вот незадача — мне перо нужно. Мор не поделишься?

— Вот ещё! Сдурела, что ли? — возмутился ворон, с неодобрением косясь на девушку и, бочком-бочком отскакивая от неё подальше.

— Тебе что, жако что ли? — надула губки Ёжка и уложила на коленях притихшего ребёнка. — У тебя в хвосте вон, сколько миленьких перышек…

— В хвосте?! — если бы позволяла глотка Мор, наверное, взвизгнул бы в негодовании. — На поругание не дам!

— Жадина! — обижено припечатала девушка и украдкой проследила за белым кончиком кошачьего хвоста, метнувшимся позади ворона.

Терентий понял желание подопечной Ягуси без слов. Кот подкрался к ворону со спины, незаметно придавил лапой несколько длинных перьев хвоста и, придвинув мордочку к голове птицы, вкрадчиво произнёс:

— Мясо, а делиться всё-таки придётся!

От неожиданности ворон резко дёрнулся, оставив под кошачьей лапой пару перьев, и с громким «кар-р-р!» взвился к потолку. Терентий, Златослава, Хмурич и даже малышка Василиса проводили полёт Мора заинтересованными взглядами, ожидая, что же будет дальше.

— Варвары! Изверги! Убийцы! — верещал ворон, мечась под потолком из угла в угол. — Чудовища! Выпустите меня! Выпустите!

— Любезный Мор, прекратите истерику! — мягко попросила его Яга.

— Ведьма! — выругался пернатый, усевшись, наконец, на шкафу и зыркая злым взглядом на царевну.

— Баба Яга, — терпеливо поправила его Златка и, улыбнувшись, проговорила. — Давайте жить дружно, а? Я вам утраченные перья возмещу печёнкой. Как вам такой уговор?

— Мои перья? Печёнкой?! — возмущённо возопил Мор и вдруг совершенно другим, деловитым голосом добавил. — Я согласен.

— Рада, — коротко ответила Ёжка и поинтересовалась. — Вы хотите получить печёнку сейчас?

— Нет, — немного подумав, выдал пернатый и, что-то прикинув в уме, выдал. — Я буду прилетать каждый день за печёнкой…

— В течение седмицы, — поспешно закончила за него царевна.

— Месяца, — не согласился ворон.

— Двух седмиц, — пошла на уступку та.

— Два месяца, — нахально прищурился Мор.

— Любезный, не нарывайтесь! — предупредила его Баба Яга и непререкаемо произнесла. — Две седмицы — это моё последнее предложение. Будете наглеть, не получите и этого.

— Две седмицы, так две седмицы, — совсем по-человечески печально вздохнул ворон и, взъерошив перья, потребовал. — Двери откройте! У меня дела ещё есть, а я тут с вами время теряю.

— Нахал! — восхищённо произнёс Терентий, оторвавшись от священного занятия — неспешного вылизывания передней лапы.

— И я этим горжусь! — припечатал Мор и повторил. — Двери откройте!

— Откроешь? — обратилась Злата к Хмуричу.

Леший в ответ только кивнул, дожевывая пирожок, и поднялся с лавки. Мужчина пересёк кухню и открыл дверь в сени. Дождавшись пока ворон, вылетит, вышел в сени сам, затворив за спиной дверь. Что Мор уже улетел восвояси, девушка поняла, услышав тихий хлопок закрывшейся двери. Спустя мгновение в кухню вернулся леший.

— Ну, Ёжка, сказывай всё! — присаживаясь на ранее облюбованную лавку, потребовал хозяин леса. — Я так понимаю, что ты уже смекнула, кто папка с мамкой Ивушки.

— Я не могу с уверенностью сказать, кто мать, — вздохнув, признала царевна и тихонько добавила, — а отец её, похоже, царевич Иван Светорецкий.