Прииск «Безымянный»

– Кто же это? – спросил он, а про себя подумал, что знакомых у него здесь нет.

– Кригер, профессор Кригер, – с важным видом ответил Жека. – Тебе это имя что-нибудь говорит?

Иван задумался. Ещё не забылись фамилии преподавателей и геологов, с которыми когда-то его сводила судьба, но Кригера среди них не оказаось.

«Кто же это, кто? А ведь я где-то слышал эту фамилию. Но где, где?» – пытался он вспомнить. Потом откуда-то из подсознания возникла эта фамилия, будто сама собой. Кригер являлся автором известного вузовского учебника по месторождениям полезных ископаемых, по которому он учился в Горном.

– Не может быть! – заёрзал на стуле Иван. – Откуда он тут взялся? Кригер живёт в Москве. Это очень известный учёный, автор фундаментальных работ и учебников, по которым учатся все студенты. Это столп отечественной геологической науки.

– Жил в Москве, а теперь – в Магадане. Отбывает здесь ссылку, – незлобно усмехнувшись, сказал Жека. – Раньше писал учебники для студентов, а сейчас учит меня на коллектора в учебном комбинате. Слышал про такой?

– Не-а, – мотнул Иван головой.

«Какие-то сказки он мне тут рассказывает. Придумает же такое: Кригер на Колыме в ссылке!»

– Вот то-то и оно, – закусывая, продолжал Жека. – Теперь будешь знать, что есть такой в Магадане. В нашем учебном комбинате преподают почти все профессора. Интеллигенция! И учат не хуже, чем в твоём Горном. Смотри-ка, а вон и сам Кригер.

* * *

На следующий день связали плот, и большинством голосов решили затариться рыбой. До вечера Иван с Сенькиным и подполковником рыбачили прямо возле стоянки. Рыба ловилась на всё, что ей предлагали. В ход пошли яркие тряпочки, короеды и даже катыши из макарон.

Иван поймал пять крупных ленков друг за другом, а Сенькин – здоровенного тайменя. Общими усилиями его кое-как вытащили на берег, и теперь мощная рыбина билась на гальке возле его ног, а пилот кричал на весь лес:

– Эге-ге-ге, ура! Он попался на мою закидушку, попался, скотина. Здоровый, как настоящая чушка! Чушка, чушка-а-а, – эхом отозвалось в лесу.

Таймень оказался великолепен: длиной в рост человека с большим ртом, красными плавниками и красноватыми пятнами и чёрными крапинками на спине. Зубастый рот выдавал в нём страшного хищника. Глядя на рыбу, трудно было поверить, что такие «крокодилы» водятся в этой горной реке, на которой волею случая они оказались.

– Я с роду такого не видел, вот удача! – всё не мог успокоиться пилот. – Выберемся, я когда-нибудь сюда приеду снова.

Вечером нагнало тёмные тучи, подул пронизывающий ветер, а ночью пошёл мелкий снег. Он ложился на голые ветки лиственниц, на кусты карликовой берёзки и тальника, падал на землю, закрывая опавшую хвою, жёлтую листву, зелёный брусничник со спелыми бордовыми ягодами. Под утро подморозило, вдоль берега образовалась ледяная корка. Тонкий лёд лежал между валунами и в мелких западинах, сковал мари. Под ногами лёд хрустел, и при каждом шаге Ивану казалось, что он идёт по битому стеклу. Зима шла вдогонку за ними.

Погрузив раненых, отчалили от берега. Быстрое течение подхватило плот и понесло вперёд. Замелькали нависающие скалы, обрывистые берега со склонившимися над водой деревьями. Сенькин со Свиридовым стояли на вёслах, но поначалу толкались больше шестами. Местами становилось так глубоко, что длинные шесты не доставали дна, и тогда кто-нибудь из гребцов хватался за весло. Следовало смотреть в оба – пары упущенных секунд хватило бы, чтобы тяжёлый плот, потерявший управление, закрутился волчком. И тогда как неприкаянный он мотался бы по реке от берега к берегу. Один раз Сенькин зазевался, и они на полной скорости врезались в каменистый берег. От резкого удара брёвна плота стали разъезжаться в стороны, Сенькин вместе с шестом едва не полетел в воду. Выручил майор.

– Ты что, угробить нас хочешь? – матюгнувшись, схватил он пилота и прижал к мокрым брёвнам. – Если плот развалится, нам хана, никто не спасётся.

Мощным течением плот прибило к уступу, захлестнуло ледяной водой. Шестом майор стал отталкиваться от берега. Ему помогал Свиридов, Сенькин грёб веслом. Общими усилиями плот кое-как вывели на струю. Потом пошли перекаты, и их плот снова крутило и било о камни. Казалось, ещё немного – и они не выдержат: бросят грести и сдадутся на милость случая. Так проплыли несколько часов, неожиданно характер течения резко изменился, река успокоилась.

Весь день тучи висели прямо над головой, цеплялись за высокие горы. К вечеру немного прояснилось, вынырнуло солнце и, осветив реку тусклыми предзакатными лучами, снова спряталось за тучи. Прямо на глазах стало темнеть. Быстро причалили к пологому берегу, вытянули плот на мель. И тут из кучи плавника выскочил заяц. Он оказался белым как снег, чернел только короткий хвостик. Отбежав на безопасное расстояние, зверёк остановился и, вздрагивая всем телом, уставился на пришельцев. Любопытство стоило косому жизни. Пуля, пущенная Свиридовым, поразила цель. Ещё в ушах стоял грохот от выстрела и над рекой висел сизый дымок, а заяц уже лежал в котелке.