Прииск «Безымянный»

— Точно пахнет дымом. Ну ты, молодец! А я сразу не почувствовал, нос заложило. Думал ты… — Что он думал, сержант не сказал, но старшина его понял. Всю поездку он ловил на себе его недружелюбные взгляды, понимая, что в душе тот критикует его действия. И вот, к его удивлению, похвалил.

«Ну, это дорогого стоит. От этого Мерлича не дождёшься одобрения. Бодливой корове бог рога не дал. Ему бы только покомандовать, а он всего-навсего сержант. Сам виноват, надо было учиться. Кстати ещё и сейчас не поздно, он же моложе меня».

Сержант стал осторожно грести, направляя катер ближе к берегу.

— Наверно, они в зимовье. Сейчас мы их возьмём тёпленькими. Ну, держитесь!

Катер тихо ткнулся носом в обрывистый берег и старшина с сержантом крадучись пошли по тропе. Не успели они пройти десятка шагов, как сквозь лес увидели зимовьё и вившееся из трубы серое облако.

— Точно, тут они, — тихо шепнул старшина. — Сейчас мы им…

Неожиданно он споткнулся и следом лес наполнился грохотом. Старшина пытался встать, но чем сильнее дёргался, тем громче гремело. Ноги запутались в проволоке, к которой были привязаны консервные банки. Сержанту стало не по себе.

— Вот…, - выругался он сгоряча. — Сами всё испортили. Надо было под ноги смотреть…

Тотчас раздались выстрелы. Пули просвистели рядом с ними. Стреляли из двух стволов. Как сразу определил сержант, один раскатистый — был ружейным, второй — вроде громкого хлопка, походил на выстрел из пистолета.

«Ничего себе, преступники серьёзно вооружены, а подполковник сказал, у них один ствол».

— Не стреляйте, — срывающимся голосом закричал старшина. — Милиция. — В ответ прогремел одиночный выстрел из пистолета.

— Обходим, — крикнул старшина на ходу. — Я захожу справа.

Они рассредоточились и, пригибаясь, побежали к зимовью. На ходу старшина послал автоматную очередь. В кого он стрелял, сержант не увидел, но тоже выстрелил из своего табельного «Макарова». На мгновенье наступила тишина, но неожиданно выстрелы разорвали тишину, рядом с ним пуля ударила по земле и со свистом рикошетом ушла в сторону.

Стреляли из-за угла зимовья, потом ружейный выстрел раздался из-за дерева. Тяжёлая пуля прошла рядом с головой старшины. Тот в ответ разрядил автомат.

До зимовья оставалось ещё метров двадцать-двадцать пять. Старшина присел, застучал его автомат. Пули кучно легли в дерево. Оттуда снова раздался выстрел.

Не добегая зимовья, старшина резко рванул в сторону, сержант спрятался за деревом. Он увидел, как один бандит, выбежав из-за зимовья, побежал навстречу старшине. Второй его прикрывал.

— Бросай оружие! — услышал сержант голос старшины. В ответ раздался звучный хлопок и всё стихло.

— Старшина! — крикнул сержант и, не выдержав, побежал вперёд, стреляя на ходу. Его голос эхом отозвался в лесу, вернулся назад.

«Ох, мне бы сейчас автомат! — мелькнуло в голове, — что этот „Макаров“».

Раздались два одиночных выстрела, и опять наступила тишина. Стало слышно, как шумит река, да ветер раскачивает деревья.

Ветер рвал тучи, поднимался вверх туман. После прошедшего дождя было сыро. На ветках висели капли воды. Они попали в паутину и мелкими алмазами заискрились на солнце. Под его лучами ожил паук, спрятавшийся под скрюченным листом ольхи, и по тонкой ниточке-паутинке побежал проверять задрожавшую ловчую сеть.

После вчерашнего перехода у Наташи с непривычки болели ноги, ныла спина. Ей казалось, что сегодня она не ходок, но, как только погода выправилась, и на небе снова появилось солнце, от невесть откуда взявшегося прилива энергии захотелось даже петь. Сразу вспомнилось, что она на Севере и идёт по следам своего отца. И не просто идёт, а занимается поисками спрятанного клада.

«Если мне повезёт, то я вылезу из этой ямы, в которую попала не по своей воле. Только бы найти…»

Вышли, когда немного подсохло. Сразу началась марь, под ногами зачавкал напитанный влагой сочный зелёный мох-сфагнум, брызги полетели в разные стороны. От непомерной нагрузки у Наташи стали деревенеть мышцы ног, на лице выступили капли пота. Хотелось встать на твёрдую почву, и Фёдор, будто угадав её желание, прижался ближе к склону.

Пошёл молодой лиственничный подлесок, под ногами зашуршала щебёнка, покрывавшая рыжий суглинок. Идти стало легче, только мешал разросшийся стланик, преграждавший дорогу. Пришлось опять подойти к ключу и идти вдоль русла. Через десяток шагов Фёдор встал на звериную тропу. На ней были видны едва заметные следы сохатого, когда-то пробежавшего к реке. Зверь никуда не спеша, бежал по своим звериным делам, известным только ему одному.