Приют для души

— Я их не видел, они мне один раз позвонили. Я слышал, что они были в городе пару раз. Ты пойми, их уже не остановить было. У тех, кто от ваххабитов уходит, всю семью могут вырезать. Даже если бы они и хотели уйти, они бы не стали близкими рисковать.

— Это я… — ей даже страшно спросить было, — это потому что я…?

— Нет, ты тут не причем. Они сами сделали свой выбор. Ты бы ничего не смогла изменить, знаешь же, какой Хасан упертый. А еще, не дай Бог, ты бы там оказалась.

— Когда?! Как я не заметила, как все друзья и родственники не заметили?? Почему это с ними именно случилось? Они же дети совсем!

Как в тумане до нее доносились слова, она как будто окаменела. Как она, будучи рядом с ним не заметила этого? Это какой-то дурной сон, все не с ней, не с братьями, этого просто не могло быть… «Господи, родители, наверное, с ума сошли. Мать их медали собирала, гордилось ими. А теперь что?»

Город гудел как улей, обсуждая и переживая эту новость. Кто-то их ругал, кто жалел, но поверить в это было трудно всем без исключения. Она тоже не верила после того разговора в «Двух палочках».

Наткнувшись на видеозапись на YouTube, она поняла, что все это страшная, нелепая и абсурдная, но правда. Братья смотрели на нее с экрана, спокойные и счастливые. С автоматами в руках, среди разбросанных пистолетов, они призывали к борьбе с неверными.

Их родственник нашел ее через общих знакомых, и они встретились в баре отеля «Европа». Она плакала и просила прощения, что не разглядела беды и не остановила их. Чтобы ни говорили друзья, она все равно чувствовала себя отчасти виноватой. Она понимала, что братья были непреклонны в своих стремлениях всегда, и даже при ее сильном желании, ничего было не изменить. Но все равно порой думала, что могла изменить конец этой истории.

Эпилог

— Мальчишки мне снятся постоянно, Хасан, как живой, все время говорит со мной. Бред конечно, но я его присутствие ощущаю, мне порой кажется, у меня опять крыша едет. Я даже в церкви была.

— Ты, в церкви? Хотела бы я на это посмотреть, и что, как сходила?

— Я за них свечку поставила.

— Они же мусульмане, что им проку от свечек в церкви? — подруга осеклась, — ну, хотя… может тебе легче, да?

— Как мне теперь с этим жить, скажи? Я хотела лишь не ломать его жизнь, а получилось ….

— Ты тут не причем, ты не виновата. Он мужчина, он сделал свой выбор.

— Да я понимаю все. Их дядька тоже так сказал.

— Ты встречалась с ним? Что он говорит?

— Говорит, что он слова дал Хасану обо мне заботиться, чтобы я не делала, всю жизнь будет мне помогать, чтобы я ни попросила, что ни в чем меня не винят, — она заплакала, — Господи, я чуть с ума сошла, когда он мне это сказал.

— Сильно.

— Почему это случилось? Как в Питере оказались какие-то вербовщики-психологи этих выродков-ваххабитов? Они же не невидимки, как они в город попали, уж наверняка от нормальных людей отличались. Мы живет и не думаем о таких вещах, ужас, как страшно… и страшно, что это с такими детьми случилось, они такие добрые были,… я представить не могу, что их мать переживает сейчас, их же все ненавидят….

— Мне самой страшно. Больше в метро не спущусь, если уж в нашем городе есть такое….

— Где я так нагрешила,… почему со мной постоянно что-то происходит?

— Говорят, Бог посылает нам испытания, чтобы мы стали сильными и мудрыми. Непонятно конечно, какой мудрости тебе это придаст, но что ж теперь поделаешь.

— Меня, если честно, уже достало все время быть и сильной и мудрой. Уже хочется побыть слабой дурой, наверное, я все в жизни увидела, правда?.. — и здесь, на террасе дорогого ресторана, где в когда-то далекой, другой жизни была всегда счастливая и улыбающаяся, она плакала навзрыд, — у меня больше нет сил, быть сильной. Я больше не хочу ничего. Ничего, совсем.

— Понятно, что тебе в очередной раз досталось. Все пройдет, — подруга и сама уже плакала вместе с ней, а обескураженная официантка уже несла салфетки. — Ты же сама говорила, все проходит…

— Да не я говорила, а Соломон, балда… — она пыталась улыбаться, — проходит, то проходит, только вранье, что с годами легче. Я иногда мечтаю о лоботомии, уснула минут на сорок и все, память стерта. Почему таких клиник еще не придумали?

— Даааа… — протянула подруга и засмеялась, — ты бы, наверное, в этой клинике постоянным пациентом была, это точно. Давай, вытри слезы, нам морщины не нужны, у нас еще вся жизнь впереди.

— Знаешь, я хочу уехать. Устала… от всего. Я смотрела на Фиджи дома, мне хватит и на дом с бассейном и на безбедную старость, змей, наверное, только много…

— Ты и Фиджи? Оригинально… да ты же через месяц завоешь, ты же не сможешь без всего этого. Жить на каком-то огрызке Земли у черта на куличках.

— Буду сидеть на берегу океана… Ты только представь — никуда не торопишься, ни о чем не беспокоишься, даже сапоги и шубы не нужны.

— Ну не знаю… — протянула подруга, — и что, до старости будешь сидеть на берегу, скучно же будет.

— Неисповедимы пути….

Через два года она уехала из страны и приняла Ислам….