Приют для списанных пилотов

— Я хотел сказать, что прозвучало не хуже, чем Диего Марадона. Корнет Оболенский случаем не ваш дед?

— Там Оболенский, а я всего лишь Оболенцева.

В игре они использовали хоккейные ворота, и Антон попросился быть вратарем. Ему охотно пошли навстречу: известно — в дворовых командах это самое непрестижное место.

Игра началась. Пожалуй, самым непосредственным человеком на поле была мамаша Антона. Она искренне радовалась, когда ей удавалось попасть по мячу, бурно выражала свой восторг, если мяч отбивал Антон. Конечно, Николай погорячился, подобрав себе состоящую в основном из девчонок команду. Писку, гаму и шуму было на весь парк, а вот толку от этого было мало.

Приходилось пахать за всех. Но в этот вечер у него получалось все: и распасовывал он точно, и место выбирал самое что ни на есть нужное, и голы забивал, и предоставлял такую возможность другим. И вдруг услышал крик Антона. Поначалу подумал, что его это не касается, что этот крик предназначен кому-то иному. Увертываясь от поставленных ног, укрывая мяч корпусом, он вел мяч к воротам; после ложного замаха сопровождающий его защитник сел на попу, и перед ним открылся свободный коридор, он увидел дернувшегося навстречу Антона.

— Держи старика, держи старика! — закричал тот сидящему на траве защитнику. — Чё уселся, замерзнешь.

От неожиданности Николай приостановился, стал искать глазами старика, но тут же до него дошло, что он и есть тот самый старик, которого надо любой ценой задержать. Поначалу это открытие огорчило, но, осмыслив, Николай немного успокоился. Значит, не так все плохо, как ему показалось, значит, его, как сильного игрока, боятся. Он не стал бить по воротам, ушел чуть в сторону к лицевой линии, увел за собой кричащего Антона и мягкой подсечкой перебросил мяч на одиннадцатиметровую отметку, куда набегала его азартная мамаша. Она, как заправский форвард, со всего маху боднула мяч головой и он, как шар в лузу, залетел в маленькие хоккейные ворота.

— Гол, гол! — воскликнула она, победно подняв вверх правую руку. — Я тебе говорила, что собственноручно забью гол.

— Да не собственноручно! — хмуро поправил ее Антон. — Футбол — это игра ногами.

— Но и головой, — пришел Порогов на помощь мамаше. — Такие голы можно по телевизору показывать.

Она благодарно посмотрела на него, затем кончиками пальцев начала ощупывать лоб.

— Вот этого только мне не хватало, — упавшим голосом сказала она. — Завтра у меня прямой эфир. Но это не спортивная передача. Представляете, если я появлюсь с синяком под глазом.

— Надо бы вам сейчас лед приложить, — сказал Николай. — Подождите одну минуту.

Неподалеку, метрах в пятидесяти от площадки, где они играли в футбол, за кустарником располагался реабилитационный центр. Там в кабинете врача он видел холодильник. Порогов перебежал дорогу, открыл дверь. Навстречу ему поднялся знакомый охранник, который знал Николая в основном не как футболиста, а как пильщика деревьев. Совсем недавно, после бури в парке повалило много старых дубов. Пара из них упала рядом с центром и загородила дорогу, по которой можно было проехать в парк. Рабочих не хватало, и Николай вызвался помочь. Раньше у себя в деревне под Иркутском ему частенько приходилось бензопилой «Урал» заготавливать дрова на зиму, пилить лиственничные бревна. Работа Николая дирекции реабилитационного центра понравилась, и после игры он частенько заходил к ним и за небольшую плату пилил на чурки свезенные во двор после бури деревья.

Порогов объяснил охраннику, что срочно нужен лед. Тот на секунду задумался, и тогда Николай, чтобы охранник соображал побыстрее, пообещал угостить его пивом. Как всегда, это подействовало. Охранник ушел в соседнюю комнату и принес кусочки льда.

— Я гляжу, вас здесь все знают. Вы что, профессиональный футболист? — спросила Ольга Филимоновна, прикладывая лед ко лбу.

— Нет, это мое хобби, — улыбнувшись, ответил Порогов. — Знаете, с детства привык к дворовым играм. Все отвыкнуть не могу.

— И вы бегаете с ними бесплатно?

У Николая появилось ощущение, будто его застали за чем-то неприличным. Николай вспомнил крик Антона и усмехнулся про себя. Нет, это похлеще, чем напоминание заглядывать в паспорт. Этот разговор о плате сейчас и здесь был ему неприятен. Он уже знаком с этой московской прагматичностью — вести разговор только по делу и с обязательной выгодой: информационной, материальной, психологической, какой угодно, но выгодой.

Конечно, поставь он себе такую цель, мог бы, наверное, зарабатывать на жизнь ногами. После школы Николая приглашали играть в профессиональную команду. Но он тогда выбрал летное училище. И никогда не жалел, что стал профессиональным летчиком, а не футболистом.

— Вы же со своим Антоном бегаете, надеюсь, не за деньги?