Приют героев

Подобные резюме — в рамках Дуэльного Кодекса, статья «Поощрение и наказание» — учредил высочайшим указом Ромуальд Грозный, прадед Эдварда II. Поскольку дуэль на саблях-болтушках не приводила к телесным повреждениям, заметным для населения, а потому радостным для победителя и позорным для побежденного, синклиту магов-консультантов вменялась разработка соответствующего эрзац-заменителя. Конкурс выиграл волхв-радетель Джошуа Магарыч, очаровав стилос и восковый таблетон особо извращенным образом. Во время дуэли все сведения о результатах горели под стилосом темным пламенем и нечувствительно переносились в канцелярию Приказа, где размножались методом «librorum impressio». Прикормленые гении-табеллариусы разносили листовки по Реттии и расклеивали на столбах в достаточном количестве.

Таким образом любой, желающий получить законное удовлетворение от господ квизиторов, рисковал не шкурой, но репутацией.

— …был опозорен семь раз против одного косвенного позора…

— Вы издеваетесь? Дальше!

— Теофиль Стомачек, он же Гвоздила… опозорен шестнадцать раз…

— Дальше, сударь! Извольте не останавливаться!

— Сыка Пайдар, он же Яцек Малява… дюжина прямых позоров и три косвенных… бездельник Феликс Шахрай… опозорен восемь раз…

Волосы на голове Конрада встали дыбом. Он совершенно забыл, что данные о расправе над подлыми грабителями отправятся в канцелярию тем же внечувственным путем, что и сведения о дуэли с Лефевром. Где будут зафиксированы, размножены и отправлены в народ. Неодушевленный метод «librorum impressio» в текст не вникает, а гениям-табеллариусам объявления читать недосуг. Разнесли, расклеили, и баста.

А Кримхильда с Брюнхильдой?! Вот же стервы!

Хоть бы напомнили, болтушки…

— Вот!.. — восклицательные знаки в речи корнета поникли, изогнулись от горя наподобие вопросительных. — Вот, сударь… не ожидал от вас, право слово, не ожидал… А еще честный человек, первый ранг заслужили…

— Простите, Лефевр! Ради Вечного Странника, простите! Это в переулке… они измывались над беспомощным стариком… я не мог пройти мимо…

— Я вам верю, сударь. И тем не менее… Корнет отчетливо всхлипнул.

— Руки не подают… смеются!.. говорят, будто я вас испугался. Со страху и привел на дуэль компаньонов… бандитов… чтобы вас, сударь, целой шайкой убивать! А мои секунданты бранятся… грозятся шею мне… намылить!

— За что?!

— В полку теперь думают, что это — они…

— Кто — они?!

— Эти ваши… Гвоздила, Малява… под псевдонимами, значит, явились… в драку полезли… честь офицера позорят… Прапорщика Роцека «малявой» задразнили! Полковник Фраух назначил служебное расследование… Помогите, сударь!.. честью заклинаю, помогите… пропаду ведь…

Барон пинком распахнул двери «Приюта героев»:

— Хозяин! Лист бумаги, перо, чернила! Живо!

Полковник Рихард Фраух был добрым знакомым Конрада. Они временами спорили о париках: барон предпочитал малый, с буклями и косицей, а полковник любил старомодные и громоздкие «лябинеты». Эти разногласия лишь улучшали отношения. Личного письма вполне хватит, чтобы уладить дело безвинно пострадавшего корнета.

Хотя, как говорит прокуратор Цимбал, наказаний без вины не бывает.

SPATIUM IV. СВЕДЕНИЯ О ПРОПАВШИХ КВЕСТОРАХ, или СИНОПСИС АРХИВОВ БДИТЕЛЬНОГО ПРИКАЗА

Агнешка Малая, девятнадцать лет, из оседлых хомолюпусов Глухой Пущи. Семья многодетная, но не бедствующая. Отца потеряла в детстве: участвуя в подпольных собачьих боях, скрывший от арбитров свое происхождение, Стоян Малой был загрызен Намнетом III, ублюдком ротвейлера и аки-тасу. Войт Глухой Пущи, потакая устроителям боев за долю с выплат, делу хода не дал, оформив гибель Стояна как естественную смерть от удушья. Семейство Малых не настаивало на разбирательстве, удовлетворившись вирой. Хозяин Намнета III, спустя месяц обнаружив любимца разорванным в клочья, пытался жаловаться, бранил публично дикий обычай кровной мести, пьяный, хулил беспринципных оборотней, превративших искусство собачьих боев в сточную канаву, но вскоре покинул область Пущи в спешном порядке, без объяснения причин.

На дверях его дома за два дня до бегства кто-то неизвестный вырезал на старореттийском: «Homo homini lupus est!»

С двенадцати лет, достигнув совершеннолетия, Агнешка устроилась наемной овчаркой сперва к братьям-гуртовщикам Сошникам, гонявшим овец от Пущи на Ятрицу, а через три года — в бычий гурт Енца Хромого. Как известно, молодые бычки, перегоняемые на скотобойни, упрямы, своевольны и склонны к побегу, посему у собак много забот с норовистым скотом, крупным и рогатым. Гуртовщик-человек в данной ситуации, если такое сравнение приемлемо, выступает в роли «короля», а собака — в роли «канцлера», уступающего только «королю» и не дающего спуску остальному гурту. Согласно мнению Енца Хромого, хомолюпусы наилучшим образом соответствуют этому раскладу сил, избегая пустых конфликтов.

Рекомендации Енца — превосходные.

В личной беседе добавил: похотлива, но без последствий.