Приют героев

— Нет-нет! Я уверена, мы справимся быстро! Надо, чтобы ваш Лю взял след остаточного послежизненного эманата…

Пальцы дамы принялись теребить край мантильи. На восковое лицо набежала тень. Мистрис Форзац определенно не нравилась история, в какую ее пытались вовлечь. Но тень неожиданно оказалась двойной, на подкладке из мягкого, теплого сочувствия. Анри вспомнились бредни стряпчего о теневых искажениях — и вещий, неразгаданный до сих пор сон. Иногда, оказывается, и тени в подмогу. Может, сон подразумевал это?

Вряд ли.

Хотя свадьба — к внезапной помощи, которой не ждешь…

— Кто-то из ваших родственников не нашел упокоения? А вы не хотите обращаться к властям? Во избежание огласки?

Ответить «да»? Сослаться на дядю-упыря, навещающего семью по вечерам? Войдите в мое положение, нам бы только отыскать дядюшкино убежище, а кол я сама обеспечу, не извольте беспокоиться…

Нет, не годится.

Значит, вынимаем из рукава козырного туза.

— Хуже. Возле этой гостиницы произошло убийство с отягчающим применением магии. Вы с Лю окажете неоценимую помощь следствию…

Вигилла повернулась к собеседнице в профиль, сделав клеймо «двух Т», украшавшее левую щеку, видимым для посторонних.

Результат превзошел все ожидания.

Тень превратилась в строительный раствор, воск — в гранитные плиты, а лицо дамы — в несокрушимую цитадель.

— Нет.

Ответ прозвучал как пощечина.

— Подождите…

— Лю, за мной.

Мистрис Форзац резко повернулась и направилась к двери, ведущей на Черную половину отеля. Пес трусил следом, вывалив язык.

Вот тебе, подруга, и удачные предзнаменования! Вот тебе и туз козырей. Вот тебе и редчайший са-пэй, который, по слухам, берет некро-след лучше любого малефика. Придется теперь искать злополучного вредителя Андреа Мускулюса. Искать, уговаривать, убеждать, и, вполне возможно, — с тем же результатом.

Вдалеке злорадно хохотал невидимка Месроп.

— Так вы будете заселяться? — поинтересовался вернувшийся хозяин.

***

— Не толкайтесь!

— Вас здесь не стояло!

— Куды с быком? Куды?

— Дядя, мы вскладчину! На всю деревню чохом прогадать…

— Сударыня с черной овцой! Оглохли?

— А? Где?!

— Ваша очередь!

— На куриных потрошках, оно в самый раз… на суженого-ряженого…

— Лучше на ягнячьей печени!

— На агнце, дурында, невесту раскатывают… а жениха — на курице…

Около центрального входа в Большой Гаруспициум бушевала очередь. Ожидая вызова, люди с наслаждением выясняли отношения, делились рецептами гаданий, осаживали настырных прохвостов, желающих проскочить «на рывок», и обсуждали процент сбываемости. Каждый имел при себе жертвенное животное, приведенное из дома или купленное на Туковом рынке, — гаруспики работали только с парным мясом, категорически отказываясь от заморозки или строганины. Блеяли овцы, мекали козы, орали петухи, гоготали гуси, истерически кудахтали куры; полузадушенный баран издавал какие-то уж совсем непотребные звуки. Компания деревенских простофиль с трудом удерживала на растяжках матерого бугая с кольцом в носу. Бугай возражал, требовал свободы и норовил подцепить рогом унылую кобылу. Кобыла, похожая на лошадь Бедного Всадника, памятника герою отечества кондотьеру Огильи, стоически терпела.

— Вы с лошаком? Будете за мной!

Умница Гиббус возмущенно фыркнул и, словно ненароком, отдавил копытом ногу крайнему в очереди идиоту. Идиот, мужчина с характерным прищуром, выдававшим чусонское происхождение, был с собакой — печальным и жирным бассет-хаундом. Вид бассета, топчущегося по собственным ушам, напомнил Анри про отказ вредной мистрис Форзац. По дороге вигилла размышляла, нельзя ли использовать са-пэя Лю в обход хозяйки, и скрепя сердце решила, что, увы, нельзя. Самый опытный чаклун-бестиатор, имперсонируя хозяина собаки, не способен полностью ввести в заблуждение верного слугу. А уж са-пэя обмануть не удастся ни на секунду — такой, как Лю, говорят, сердцем видит.

Объехав круглое здание Гаруспициума по ходу солнца, Анри нашла маленькую, неприметную дверцу. Сбоку, на цепи с крупными звеньями, висел дверной молоток. Размахнувшись, вигилла ударила им в левую створку, обитую рунированной бронзой.

— Посторонним вход воспрещен! — возразил молоток, разевая зубастую пасть.

— Это я, Мантикора! Кто сегодня на дежурстве? Молоток скучно вздохнул:

— В выходные дни спать надо до полудня. А не к гадателям шастать… Я на дежурстве, я, Рябой Джош. Заходи, подруга…

— Гиб, жди здесь. Вон газон, можешь попастись.

Естественно, с той стороны двери, в коридоре, никакого Рябого Джоша не оказалось — бывший сокурсник Анри, примат-гаруспик Джошуальд Ремиз дремал в каптерке, частично контролируя амбит-узами дверь, молоток и пространство перед входом. Хотя зачем это делалось, непонятно — обычный клиент, решив проскользнуть к гадателям вне очереди, вообще не сумел бы отыскать «дверцу для своих». А маги в очередях не стояли: каждый искренне полагал, что он с судьбой на «ты», или имел приятеля, сведущего в мантике.