Приют контрабандиста

Вымер он не полностью. Фонари погасли, но местами горели витрины запертых и зарешечённых магазинов. Ещё горели неоновые вывески игорных клубов и баров. По улице блуждали разрозненные группки то ли старшеклассников, то ли студентов. В темноте они немножко шумели, смеялись, однако неизменно стягивались к свету витрин, рассаживались под ними на тротуарах и затихали. Музыка лишь урывками доносилась из баров, и в городе было тихо. Я различала, как жужжат внешние блоки кондиционеров на соседних домах и как в открытой помойке шебаршат крысы. Или кошки. Трудно сказать. Вчера по пути в гостиницу я видела много бездомных котов. Они все были какие-то подранные: одни хромали, другие зло смотрели единственным глазом. Собаки попадались более ухоженные и к тому же с бирками на ушах – совсем как у нас в Калининграде.

Проводив взглядом очередную группку студентов, я откинулась на спинку стула. Сон не возвращался, и я почувствовала себя непривычно бодрой. Послушала посткроссерский подкаст чудесной Маши Мокеевой. Не зная, чем ещё заняться, открыла на смартфоне файл с подсказками «я таджика».

Неиспользованных подсказок у нас осталось мало. Три штуки. Главная из них – фотографический пейзаж на открытке «я таджика». Ну, по крайней мере, я считала её главной. Саму карточку мы с папой, отсканировав, продали на «Ибэе». Она оказалась антикварной, выпущенной почти сто лет назад Обществом болгарского Красного Креста. Судя по всему, Смирнов нарочно выбрал дорогую открытку, чтобы получатель хотя бы попытался с ней разобраться. Вырученные деньги я планировала потратить на подарок маме ко дню рождения, а в итоге взяла с собой в Болгарию.

Покупатель на «Ибэе» нашёлся быстро. Пожалуй, чересчур быстро. Карточка, конечно, антикварная и редкая, но «я таджик» испортил её надписью, и мы с папой даже не надеялись, что кто-то выкупит наш лот по довольно высокой фиксированной цене. Гаммер, разумеется, посчитал это подозрительным – он вообще любил городить всякую паранойю по любому удобному поводу – и попросил меня хоть что-нибудь разузнать о покупателе, однако тот остался анонимным и я о нём забыла. Предпочла сосредоточиться на само́й открытке, точнее на её лицевой стороне с чёрно-белым снимком каменистого пляжа.

Снимок запечатлел отвесные скалы над рекой, пасущихся коров и лежащих под зонтиками людей. Мы с Гаммером, Настей и Глебом не сомневались, что в объектив болгарского Красного Креста попали именно Родопские горы и протекающая в них Арда, но определить конкретное место не сумели. Судя по фотографиям из интернета, пейзаж для Родоп был типичный, да и сам пляж за последние сто лет мог измениться до неузнаваемости.

Второй подсказкой была банка из-под птичьего корма – наша награда за долгое путешествие по Калининградской области. Мы раскурочили стену в заливинском доме маячника, уверенные, что найдём ключ к головоломке Смирнова. Нашли «Сухой корм для щеглов, зябликов и зеленушек». Сняв крышку, обнаружили серый песок, пахнущий чем-то металлическим и чуть поблёскивающий на солнце. Настя предположила, что это прах кремированного Смирнова, и я ужаснулась, но успокоила себя тем, что песок чересчур тяжёлый, куда тяжелее обычного песка и тем более праха.

Мы тогда зареклись возвращаться к лабиринту мертвеца с его замороченными загадками и банку с тяжёлым песком не прихватили. Даже не сфотографировали! Теперь только и могли сказать, что её украшали рисунки голодных птиц с жадно раскрытыми клювиками и рекламная надпись – что-то о «размножении молодых особей». Уж не знаю, чем это поможет в поисках сокровищ.

Наконец, третьей подсказкой мы называли стопку из шести книг, некогда принадлежавших старику Смирнову, хотя «Таинственное похищение» болгарского писателя Ивана Ружа всё-таки считали отыгранным. Руж, конечно, описывал Родопы и упоминал Орфея, но его книга вывела нас на головоломку, и этого было вполне достаточно. «Оцеола, вождь семинолов» Майн Рида в свою очередь намекнул, где в доме маячника искать банку с тяжёлым песком, и я бы признала его тоже отыгранным, однако Гаммер просил не забывать громадное чернильное пятно на развороте с утраченными страницами – утверждал, что оно отдалённо похоже на карту. Сомнительная получилась карта: без ориентиров и крестика, указывающего, где спрятан сундук. Даже если знать, на какую местность её наложить, всё равно запутаешься. Мне пятно больше напоминало схему кровообращения из прошлогоднего учебника биологии.

Ещё четыре книги пока не сыграли никакой роли. «Потерянный горизонт» Джеймса Хилтона, «Золотая цепь» Александра Грина, «Лорд Джим» Джозефа Конрада, «Рассказы» Гилберта Честертона. И лишь на «Потерянном горизонте» не красовался экслибрис личной библиотеки Смирнова – возможно, в этом крылся особый смысл. Ну или я, одержимая Смирновым, потихоньку сходила с ума и в бессилии перед его головоломкой начинала угадывать особые смыслы во всём подряд.