«Приют задумчивых дриад». Пушкинские усадьбы и парки

Я вас любил: любовь ещё, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог любимой быть другим.

В этой элегии, как и во многих других сочинениях великого поэта, можно отыскать немало реминисценций, то есть перекличек с другими произведениями, как чужими, так и собственными. Стихотворение имеет некоторое сходство¹ со стихами французского поэта XVI века Клемана Маро, творчество которого Пушкин хорошо знал:

Поскольку Вы жестоки так со мной,
Я удалюсь отшельником в пустыню.
Дай Бог, чтобы в служенье Вам отныне,
Подобно мне, усерден был другой.
Прощай, любовь! Прощай, прелестна грудь!
И свежесть щёк, прощай, и взор лукавых глаз.
Не благосклонны Вы ко мне, и в этом суть.
Быть может, повезёт тому, кто меньше любит Вас².

Интересно, что последний стих сходен по содержанию со знаменитыми начальными строками четвёртой главы «Евгения Онегина»:

Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей…

Несмотря на смысловую перекличку между 3–4-м стихами произведения Маро и 7–8-м стихами пушкинской элегии «Я вас любил…», последняя по силе психологического воздействия, искренности чувств, поэтичности несравненно превосходит салонные стихи Маро. При их прочтении не верится ни в глубину переживаний, ни в серьёзность намерений лирического героя, который воспринимается лишь как неудачливый ухажёр.

А.С. Пушкин. Литография

Г. Гиппиуса. 1828 г.

Пушкинские стихи отличает особенная возвышенность, альтруистичность чувств. Начало стихотворения «Я вас любил…» сходно со словами героя известного романа г – жи Тансен «Мемуары графа де Камеража» (1735): «Я любил г – жу де Бенавидес, – сказал он Маркиз де Бенавидес мне, – сильнейшей в мире страстью; она ещё не угасла в моём сердце…»³.

В знаменитом пушкинском стихотворении можно найти также авторские реминисценции. Некоторые пушкиноведы⁴ подчёркивают связь четвертого стиха со вторым четверостишием Посвящения к «Полтаве», где говорится о непризнанной, безответной любви, и отмечают перекличку с сюжетной линией поэмы о неразделённой любви к Марии безымянного казака: «…Он без надежд её любил…».

В.Г. Белинский ценил в элегии «Я вас любил….» «трогающую душу изысканность» и «артистическую прелесть», отмечал её связь со стихотворением 1832 года «Нет, я не должен, не могу…», посвящённым юной Н.Л. Соллогуб. Аполлон Григорьев высказывал сходное мнение: «Последний стих не сравним ни с чем, он – высокочеловечный. Нежная мысль, в нём являющаяся, ещё определеннее сказалась в строках другого стихотворения, в желании любимому существу всего, «даже счастия того, кто милой деве даст название супруги»…»⁵.

Несмотря на реминисценции и перекличку с некоторыми произведениями французских авторов, стихотворение «Я вас любил…», как и другие сочинения Пушкина, образует своё неповторимое поэтическое пространство, существенно отличающееся от использованных поэтом вольно или невольно источников, включая собственные произведения.

«Вряд ли можно найти другое стихотворение, которое было бы одновременно столь смиренным и столь страстным, умиротворяющим и пронзающим, как «Я вас любил: любовь ещё, быть может…»; мы никогда не сможем ни назвать, ни даже для себя решить окончательно, что же преобладает, что выражается здесь в итоге: подавляемая ревность или самоотвержение, понимание или обида, горечь неоценённого и потому затухающего чувства или его скрытое пламя; «любил» или «люблю»…»⁶, – замечает в одной из своих работ В.С. Непомнящий.

Неоднозначность восприятия и отсутствие автографа стихотворения породили немало споров среди пушкинистов по поводу его адресата. Одним из важных аргументов в пользу той или иной атрибуции является время создания произведения. В отношении «Я вас любил…» его можно определить только приблизительно.

Впервые это стихотворение, датированное самим автором 1829 годом, опубликовано в альманахе «Северные цветы на 1830 год». Цензурное разрешение было получено 20 декабря 1829 года. Известно, что в ноябре больше половины тиража уже отпечатали, а в последних числах декабря альманах поступил в продажу. На основании этого долгое время стихотворение датировалось в академических собраниях «1829 г., не позднее ноября». На эту датировку опирались пушкинисты при попытках определить адресата стихотворения.