Прикамская попытка - 1 (СИ)

— Если вы поверите мне, то у нас будет сильный отряд, способный отбиться от любой банды и защитить ваши селения. Захотите уйти к Пугачёву, держать не стану, но помогать не буду и оружия не дам. Если мы справимся и переживём эту беду, есть у меня сокровенные слова для многих. Открыть вам их не могу, но, запомните, что ведомо мне, как пройти в страну Беловодье. Слушайте людей и думайте, тех, кто чист сердцем и крепок духом, привечайте. Ибо нет в Беловодье различий между вогулами и башкирами, русскими и татарами, все равны, нет крепостных и помещиков, солдат и чиновников. Но, путь туда откроется не всем, будет трудным и долгим. Аминь.

На Ирину после этого спектакля было грустно смотреть, настолько она испугалась. Чтобы её успокоить, мне пришлось уже отдельно, в нашей палатке, провести с ней дополнительную беседу в продолжение спектакля. Тут оказалось легче, ибо мои слова подкреплялись приятными дополнениями в виде поцелуев и других супружеских действий. К счастью, у меня хватило ума подстраховаться и провести это выступление за неделю до прибытия в селение. Весь оставшийся путь проходил в бурных спорах и вопросах моих юных спутников. Меня пытались поймать на противоречиях в моих предсказаниях, на что шёл ясный и твёрдый ответ,

— Что мне господь передал, то и говорю, может, где и забыл.

Много вопросов было о Петре Третьем и обещанной свободе крепостным и приписным крестьянам. Тут я максимально дистанцировался от таких обещаний, не хватало мне ещё обвинений в государственной измене. Думаю, мне удалось твёрдо вбить в головы парней своё отрицательное отношение к предстоящему восстанию, и полное неверие в то, что среди восставших будет Пётр Третий, способный освободить крестьян. Мучила меня совесть, что свою авантюру не согласовал с моими друзьями, но, принципиально от наших планов я не отклонялся. Задачу привлечь вогулов в качестве вооружённого отряда обсуждали вместе с Палычем, тут всё нормально. Не договаривались мы о моей роли мессии, ну, что же, так вышло. Не хочу оставаться даже в Прикамье, опасаясь каждого приезжего чиновника, ждать ареста в любой день. Как там Никита в столице, сказать не могу, но я очень не люблю, когда меня арестовывают.

Поселили нас с Ириной в гостевой избе, промёрзшей до невозможности, топящейся по-чёрному. Врагу не пожелаю такого гостеприимства, самое обидное, вогулы считали эту ситуацию нормальной. Ну, что же, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Сутки мы протапливали гостевую избу, встав на постой в юрту нашего Егора. Чудом не угорели, не столько от дыма в избе, сколько от вони в юртах, такого опыта в прежней жизни у меня не было. Радовало, что вымерзшая изба гарантировано, будет без клопов и тараканов, всего за сутки я достаточно насмотрелся на этих тварей во многих юртах. Как они там выживали, непонятно. Чтобы не терять попусту натопленный жар, мы с женой отгородили часть избы у очага и даже попарились, впервые за две недели. В пути мы устраивали одну походную баню, вполне достойное мероприятие.

Теперь же, вымывшись дважды начисто, напарившись от души, мы завалились на тёплых нарах, застеленных нашими пропаренными и продымлёнными полушубками. Вся верхняя одежда осталась сохнуть над очагом, потому спали мы с женой допоздна, одеть всё равно нечего. В такие редкие дни меня постоянно донимали мысли, стоит ли затевать наши перемены, если для счастья с любимой женщиной нужно так мало — всего, лишь выходной день. Как поётся в одной песенке, 'был бы милый рядом'.

Только на третий день мне дозволили повидать старейшин рода Егора, двух сухоньких старичков с любопытными глазами. По-русски они говорили вполне понятно, однако часа два занимались полной ерундой, разговаривая исключительно на отвлечённые темы, вот такой политес в уральских лесах. Слава богу, пельменями, хоть, не угощали, мясо для которых жевали всем селением. Кормили у старейшин обычным варёным мясом, судя по вкусу, лосёнка или молодой лосихи. Только набив брюхо полностью, и выклевав все мозги разговорами о погоде, здоровье родных и близких, старейшины перешли к делу.

— Продашь ли ты нам свои ружья, люча?

— Только после того, как обговорим условия продажи. Я не хочу быть убитым в лесу, как купец Прохоров, помните такого? Не хочу, чтобы сгорели мои заводы и мой дом, как у промышленника Лисина, — я усмехнулся в глаза старейшинам, давая понять, на что намекаю, — ружья я продам только тем вогулам, которые будут на меня работать. Только тем, кого научу сам драться и воевать, чтобы они смогли защитить меня, себя и свои роды, когда вас придут жечь приказчики Демидовых. Когда у меня будет отряд из двух сотен выученных стрелков-вогулов, по первому моему слову выполняющий любой приказ, только тогда обычные вогулы-охотники смогут покупать ружья и патроны. И, кстати, какова будет цена ружей для моих воинов, которые будут защищать ваши селения, в том числе?

— Как они нас защитят, если уедут с тобой на юг? — деланно удивился один из старейшин.