Прикамская попытка. Тетралогия (СИ)

  Стоявшие у стен трое помощников заводчика бросились на нас, сзади послышались шаги вваливающихся в кабинет охранников. Пятеро на двоих, неплохой расклад для обычных работяг, но не для нас с Колей.

  - Берегись плётки, - с этим криком я рванул к окнам, ударами в горло с обеих рук опрокидывая двух драчунов на пол. Громко брякнулись их головы о крашеный пол, я бы от такого удара не смог подняться полчаса. Эти же сразу пытаются встать, но пара секунд у меня есть, чтобы сломать руку одному из охранников, ударившего меня плетью по голове. Классический блок с перехватом руки рычагом наружу и знакомый хруст в локте, боец пока не кричит, но рукой уже не сможет ничего сделать. Оставив оседать его на пол, я возвращаюсь к обоим твёрдоголовым соперникам, не давая им подняться с четверенек, бью коленями в лицо и добавляю пяткой. Некрасиво и неспортивно, крови много, согласен, но резулятивно. Ослеплённые болью и кровью, эти драчуны уже не могут подняться с пола.

  Коля тоже успел уложить обоих соперников, в своей любимой ударной технике, оба в нокауте. На лице Коркина предвкушение азарта драки и удачного захвата ротозеев медленно переходит в недоумение и удивление неправильным окончанием действа. Я не удержался и фиксировано воткнул ему кулак в солнечное сплетение, чтобы больше не кричал и не позвал подмогу, мы не в боевике, чтобы драться полчаса. Тех нескольких минут, что рыжебородый пытался вздохнуть и прийти в себя, нам хватило для прочной фиксации поверженных охранников и помощников, не забыли мы и про кляпы. Я осторожно запер наружную дверь, надеюсь, в окна охрана не полезет, придётся тогда стрелять. Предстояла самая неприятная процедура, но, жизнь друга мне важнее любых моральных устоев. Усадив Пантелея на пол у стены, подальше от окон, я затянул поясом ему рот, чтобы не мог крикнуть и приступил к пыткам. До этого момента, к счастью, такого опыта не было, но мой тренер часто показывал наиболее удобные способы причинить человеку максимальное болевое ощущение. Да и в литературе встречаются разные советы.

  Коркин был нам нужен внешне невредимый, потому пришлось классически начать допрос переломом мизинца в нескольких местах. Коля пока обыскивал кабинет, после побоища кража денег и документов вряд ли усугубят нашу вину. Боюсь, что нас в любом случае объявят разбойниками и ворами. Владелец завода 'Коркин и сыновья' сопротивлялся недолго, после трёх сломанных пальцев я решил перейти к переломам в кисти и локте, напомнив жертве, что переломы в суставах не срастаются. Значит, после нашего разговора он до смерти останется сухоруким, даже портки в уборной снять не сможет. Именно эта бытовая деталь сломала его, соловей запел, выкладывая всё. Начиная от того, где спрятаны наши мастера и Володя, заканчивая никому не нужными подробностями его отношений с Епифаном и 'контрабандной' продажей башкирам огнестрельного оружия. После четверти часа его исповеди я решил перевести дело в практическую плоскость и предложил прогуляться до подвала с пленниками.

  Вспыхнувшая в глазах Пантелея надежды быстро утихла после того, как я взял его под руку болевым фиксирующим хватом. Когда меня так держали на тренировках, я вздохнуть не мог полной грудью, его взял гораздо жёстче, как он вообще шёл, непонятно. Николай к этому времени собрал все интересующие нас документы и абсолютно все найденные деньги в 'сидор', перекинул его на плечо и взял у меня карабин. Хозяин любезно показал, где лежит навесной замок с ключом от конторы, и мы вышли к проходной. Пока Николай закрывал дверь на замок, я внимательно смотрел на сторожа, тот моментально сориентировался и деланно удивлялся.

  - Пантелей Прокопьич, куда изволите проводить, - пел он, пытаясь разглядеть мельчайший намёк на команду в глазах своего хозяина, которого я нежно держал одной рукой под локоток.

   Наша комедия была настолько явной, что я не выдержал,

  - Веди в холодную и быстро! - повинуясь лёгкому нажатию моей руки, Коркин кивнул.

  Видимо боль настолько сильно отразилась в его глазах, что пегий мужичок молнией пролетел вперёд, показывая дорогу. Мы быстро прошли до неприметного сарайчика, внутри которого оказался вход в яму. В лицо пахнуло вонью немытых тел, испражнениями и кровью. На глубине трёх метров в грязи сидели и лежали три десятка избитых оборванных мужчин.

  - Вовка, ты жив? - не выдержал я, испугавшись ауры боли и ощущения безнадёжности.

  - Жив, братка, жив, - поднялся мой друг, - спускай лесенку.

  Пока все затворники поднимались, помогая друг другу, мы с Колей присмотрели три телеги, в них перебрались избитые обессиленные мастера и остальные незнакомые сидельцы.

  - Я так и думал, что вы справитесь сами, - уверенный голос Палыча, появившегося за моей спиной, внёс спокойствие в мою душу.

  Иван уже распоряжался во дворе, организовал нескольких рабочих, случайно выглянувших из цехов. Они выводили коней из заводской конюшни, впрягая их в выбранные телеги.