Прикамская попытка. Тетралогия (СИ)

  Третьей, не менее интересной новостью, стало переселение на берега Камы сразу пяти родов вогулов, больше десяти тысяч человек. Причём, все пять старейшин согласились откочевать с нами на Восток. Своё решение они объяснили доверием только нам с Палычем, желанием находиться рядом с нами и своими детьми. Иван уже привёл к присяге восемь сотен взрослых мужчин, приняв их на службу, на пять лет. Берега Камы между деревнями Степаново и Бабкой, заселённые вогулами, сейчас кипели. Все свободные площади засадили картошкой, воины обучались стрельбе из ружей и револьверов. Женщины готовили патроны, вываривали целлюлозу. Мастера увеличивали производство повозок, а все наличные средства отправили в Башкирию, закупать коней. С Урала, разорённого пугачевским войском, приходили беглые крепостные крестьяне и горнозаводские рабочие, упрашивая взять с собой в Беловодье. Наша письменная агитация, начатая год назад, стала давать результаты. Пока рабочих и крестьян пришло мало, не больше полусотни мужчин, из них два десятка семейных, с детьми и жёнами. Однако, поражение восстания неминуемо подстегнёт этот поток беглецов в лучшие, свободные края.

  - Сколько же нам фургонов придётся делать, - покачал я головой, - никаких денег не хватит для производства двух тысяч повозок.

  - Палыч говорит, хватит и пятисот, - заметил Сормов. - вогулы согласились отправить первыми молодых парней и девушек, по четыреста человек из каждого рода. Старики и дети отправятся через год, по накатанной дороге в готовые жилища. Володя найдёт им работу и обеспечит питанием, да и власти к старикам не привяжутся, взять с них нечего. Да, заболтали мы, пора антенну раскидывать, попробуем наладить связь.

  Николай с помощником уверенно растянули проволоку антенны, подключили её в передатчику и принялись вызывать Таракановку. Позывных пока не придумали, попытка наладить связь шла открытым текстом, с перечислением имён и прозвищ, жаль, результатов не дала. Полчаса ушли на установление радиоконтакта, так и не удавшееся, к этому времени стемнело окончательно, едва успели снять антенну. Впервые за всё время путешествия я заснул спокойно, практически уже дома. Что не помешало моему организму трижды проснуться, для проверки караульных. Рефлексы не знают отдыха, видимо, сказывается возраст. Как бы я не устал, не меньше двух раз просыпаюсь за ночь, причём, это не сказывается на моём самочувствии, высыпаюсь в любом случае.

  До Таракановки мы добирались восемь дней, за это время нанятые в Питере учителя опять стали возмущаться медленным движением и отсутствием нормальных условий жизни. Сколько мы не объясняли существующую опасность встречи с отрядами разбойников или восставших, что, в принципе, без разницы, Мефодий Хромов продолжал отстаивать права своих коллег. Я даже думал рискнуть и отпустить наиболее горластых борцов за справедливость одних, пусть добираются пешком, если считают себя самыми умными. Потеряю выплаченный аванс, зато другим будет наука. Жизнь сама проучила горлопанов, недалеко от Сарапула. В тот день мы плыли долго, надеясь добраться до города и заночевать в подворье Лушникова. Увы, темнота стала сгущаться, когда нам оставалось не больше пяти вёрст до города. Что делать, быстро причалили к берегу, разжигая костры для горячей пищи и чая.

  Наша группа, сложившаяся сама собой, уселась пить чай после проверки постов, караульная жизнь становилась привычкой. За время пути к Ване Попову, Алёше Петухову и Сергею Обухову, моим давнишним ученикам, ставшими первыми помощниками по хозяйству и обороне, примкнули командир гайдуков Ненил и учитель Хромов, капитана Клааса я пригласил сам. После Елабуги в нашей кампании обосновался Николай Сормов, благо мои ученики его уже знали. За чаем, заваренном из душистых цветов блошники, зверобоя, богородской травки, разговор переходил от бытовых проблем к нашему будущему, к моим рассказам о дальних странах. Всем полюбились мои лирические отступления по истории Китая, Японии и описание Юго-Восточной Азии. Иногда я буквально пересказывал романы Купера, Майн Рида и других авторов об индейцах и покорителях дикого Запада.

  Так и сейчас, все увлечённо слушали мои рассказы о древних царствах, некогда существовавших на территории Монголии и северного Китая, о покорении Сибири русскими казаками двести лет назад. О том, что мы идём туда, где уже стояли остроги наших предков и пахали землю русские крестьяне, но были вынуждены уйти или погибли.

  - Чего же они ушли оттуда, коли там земля богатая, - не выдержал Ненил, тщательно скрывавший своё желание уйти с нами в Сибирь. Делал это он так неумело, что для меня его чувство не было секретом.

  - Об этом и хочу рассказать, - задумался я, как выгоднее подать своё нравоучение, - в те времена на Россию с запада шведы напали, с юга турки поджимали, царю не до Сибири было. Подписали лет сто назад Албазинский договор с китайским императором, что русские уйдут на север из удобных мест, в тайгу. Сил у казаков, чтобы воевать с маньчжурами и китайцами, без помощи царя, не было.