Приказ: дойти до Амазонки

Но нельзя было сейчас маячить на виду как у проплывающих мимо берегов, так и у тех киношников, что отважатся выйти из своих кают. Терпеть надо было, терпеть! И все стали терпеть, то есть завалились на койки и уставились в потолок. Даже почитать нечего было на проклятом суденышке. Миронов задумался над этим вопросом. Он ведь был не только командиром, но и комиссаром своей группы, а значит, отвечал за ее моральный и культурный уровень.

Несмотря на раскрытый иллюминатор, в каюте было душновато. А что вы хотите — Южная Америка. Плюс избыточная влажность. То один, то другой из бойцов время от времени поднимался и брел в санузел — плеснуть в лицо пару пригоршней воды. Между собой особенно не болтали, не приучены были. Так уж повелось, что в группе, особенно на задании, не принято было распускать языки. Только с молчаливого согласия командира, когда требовалось выработать какое-то решение, и для этого ему нужно было выслушать своих подчиненных. И происходило так не от природной угрюмости Миронова, совсем нет! Евгений и пошутить любил и чувством юмора обладал в должной мере, да и на серьезные темы вполне мог поспорить. Просто группа действовала как хорошо подогнанный и смазанный механизм — к чему тут общие слова?

Но с досугом надо было что-то делать. Миронов встал.

— Сейчас какое-нибудь чтиво поищу, — сказал он и отправился в обход по каютам. Задачка имела простое решение. Наверняка у пассажиров «Глории» есть какие-нибудь журналы, а то и покетбуки с детективчиками или фантастикой. Вот пусть его ребята и поупражняются в английском, пока есть время. А дома об этом эпизоде докладывать не стоит. Найдется какой-нибудь идиот, припаяет попытку идеологической диверсии. Отмазывайся потом…

О том, что подобных придурков в армии хоть пруд пруди, Евгений знал не понаслышке. По роду деятельности работники СОБ постоянно «испытывали воздействие вражеской идеологии», как называют это политработники. Или даже «разлагающее агрессивное воздействие». Ну не дурость ли? Может, на прыщавых пацанов и сопливых девчонок яркие журнальчики с фотографиями голливудских красоток и могли «оказать воздействие». Но уж не на сто пятьдесят раз проверенных, побывавших в десятках боевых операциях, закаленных огнем воинов! Да плевать им было на круглые задницы и полуоголенные сиськи кинодив, изображения роскошных вилл с бассейнами и ярких автомобилей производства Детройта! Эти парни точно не будут захлебываться слюной, подсчитывая гонорары Ричарда Бартона и Клинта Иствуда. Они вообще их считать не будут! Пролистают страницы, усмехнутся и равнодушно забросят «предмет идеологической диверсии» подальше. А что с ним еще делать, «хранить вечно»?

Как он и ожидал, подобного рода макулатуры набралось в необходимом количестве довольно быстро. Члены киногруппы расставались с журналами и комиксами безо всякого сожаления. Но «кинозвездочка» Мегг Баркли удивила. Выслушав просьбу Миронова, она молча кивнула и вынесла ему… «По ком звонит колокол» Хемингуэя! Вот уж чего Евгений не мог ожидать от нее! Видимо, слова Сидни о стервозности и бездарности этой дамочки стоило пропустить через фильтр. Или хотя бы поделить надвое. Не может женщина, читающая такие книги, быть законченной стервой и бездарью.

Хэма Миронов оставил себе, а остальное раздал подчиненным. Бросил на свободную койку увесистую пачку разноцветной макулатуры.

— Разбирайте, парни, вражеские боеприпасы!

Бойцы стали копаться в груде журналов и книжек. Нельзя сказать, чтобы лица у них были такими уж веселыми. А чему радоваться? Все на английском и текста не очень много, в основном фотографии. Но хотя бы такое развлечение.

— В иллюминатор поглядывайте, — напомнил Евгений. — До Бразилии еще плыть и плыть.

— А что, до границы приличных городов уже не будет? — рассеяно спросил Шишов, перелистывая страницы какого-то таблоида.

— Города будут, — сказал Миронов. — Но вот захотят ли штатовцы там останавливаться?

— Но ведь они должны властям доложить о нападении?

— По идее — да. Они все законопослушные. А как на деле будет?.. Пожалуй, надо этот вопрос провентилировать. Пойду еще с этим Лазароффым потолкую.

В каюте режиссера не было, на стук никто не отозвался. Евгений отправился в обход и натолкнулся на Сидни в коридоре. Лазарофф куда-то целеустремленно направлялся.

— Что за спешка? Опять пираты поблизости?

Теперь уже через плечо сплюнул американец.

— Пока что нет. Но мне надоела эта гонка. Вокруг такие виды, а мы проплываем мимо, словно по надоевшей всем Миссисипи. Нельзя упускать моменты! Хочу попросить капитана пристать где-нибудь к берегу и все же кое-что снять.

— А группу вы уговорили?

— Еще не пробовал. Но какого дьявола? Я режиссер или кто? Они подписали свои контракты, а в них не говорится о том, что на протяжении всей поездки люди должны сидеть в каютах и трястись от страха. Продюсеры потом с меня семь шкур сдерут за то, что потраченные на экспедицию деньги не отработаны. Хочешь не хочешь, а средства надо подтверждать отснятым материалом. В конце концов, у нас бюджет не миллиардный.