Приказ: дойти до Амазонки

Пленные втянули головы в плечи.

— Понимаете, господин офицер, — проблеял наконец Людвиг. — Существуют обряд инициации, клятва на крови и прочие церемонии…

— Что, убьют?

— Ну, принесут в жертву, в общем, да…

Михель заговорил, глотая слова:

— Мы очень были недовольны, ругали их, но эти юноши только смеялись! Нас, стариков, уже никто не слушает. У молодежи своя жизнь, свои законы. У них бурлит кровь, им хочется подвигов, славы! Девушки должны смотреть с восторгом…

Миронов слабо представлял себе девушку, с восторгом смотрящую на убийцу. Разве что ненормальная какая-нибудь. Хотя, судя по рассказу этих двух пивохлебов, все они тут ненормальные. Не-ет, так этого дела оставлять нельзя!

— Парни, — сказал Евгений по-английски, — тут вот какие дела…

И коротко обрисовал им ситуацию. Немецкого-то они не знали.

Впечатление его рассказ произвел. У бойцов были крепкие нервы, они лишь изменились в лицах. Немцы, увидев это, совсем съежились. Повисла напряженная тишина.

Поэтому совершенно неожиданно для всех прозвучал смех Монастырева.

— Это надо же! Дед мой их лупил, а теперь и мне довелось! Ну, командир, ты только меня не сдерживай. Надо до Берлина дойти!

Говорил Портос тоже по-английски, и два толстяка поняли только название своей бывшей столицы. Как уж они трактовали это упоминание — неизвестно, но Михель, кроме того, что был чуточку худее своего товарища, оказался и слабее духом. Он икнул, закатил глаза и свалился с лавки. Людвиг только беспомощно развел руками.

— Надо же, какой фашист хилый попался! — удивленно сказал Шишов. — Брык — и с катушек!

Обстановка разрядилась благодаря словам Монастырева и неожиданному падению немца. Миронов указал Штефырце на лежащее тело — разберись, сам повернулся к Людвигу.

— А теперь поговорим начистоту. Мне нужно знать все о вашей деревне и о людях, живущих там. Хватит врать, никакие вы не охотники! Усвойте одно: здесь и сейчас началась война, и если не будете сотрудничать, с вами поступят по законам военного времени! Все ясно?

Конечно, если подходить к происходящему с позиций общечеловеческих ценностей и гуманизма в том числе, он не имел права так обращаться с гражданином другой страны, угрожать ему и требовать от него каких-то сведений. Но кто сказал, что Евгений Миронов был гуманистом? Его работа как-то не предполагала таких качеств.

Глава 22

Нойдорф размерами своими и количеством населения на город не тянул. Но и деревней, как следовало из его названия, не являлся. Скорее, этот населенный пункт был тем, что у нас называется «поселок городского типа». Четыре перекрещивающиеся улицы, небольшая площадь, дома в основном полутораэтажные, но есть и несколько двухэтажных. За каждым домом сад с фруктовыми деревьями и кустарниками. На окраинах большие сараи, в которых, судя по всему, располагаются мастерские и хранилища. Три улицы, выходящие к джунглям, заканчиваются трехметровыми стенами, а на концах четвертой установлены небольшие домики, в которых дежурят часовые, что-то вроде КПП. В шлагбаумы упирается дорога, пронизывающая поселение насквозь. Дорога выходит из джунглей и в них же теряется. Обстановка спокойная, мирная. На улицах изредка появляются прохожие, добротно и чисто одетые, раскланиваются друг с другом, приподнимают шляпы.

Если не смотреть по сторонам, на раскинувшиеся леса, очень просто представить себе, что видишь деревушку где-нибудь в центральных землях Германии, причем федеративной, а не демократической, поскольку на улицах не видно красных знамен и портретов очередного генерального секретаря СДПГ — социал-демократической партии.

Дома выстроены в староевропейском стиле, с перекрещивающимися балками в стенах, под черепичными крышами. Везде — идеальная чистота, ни бумажки, ни окурка. Низкие заборчики перед палисадниками выкрашены одинаковой зеленой краской, никакого художественного разнообразия. Порядок, порядок и еще раз порядок! Хоть и выглядит все просто великолепно, но жить здесь, наверное, невероятно скучно и предсказуемо. Кому такое может понравиться?

Ничего, в это благолепие команде Миронова предстоит вскоре внести немного хаоса. Пожалуй, не помешает. Чтобы жизнь медом не казалась!

Евгений, взобравшись на дерево, разглядывал Нойдорф в бинокль, стараясь как можно тщательнее запомнить расположение всех важных для предстоящей операции пунктов.